Последний герой СССР - Петр Алмазный
— Я в курсе, — Сорокин кивнул и, обращаясь к нам с Петром, пояснил:
— Горбачев надавал столько обещаний, что теперь его подозревают в нечестной игре. Пошли претензии от наших партнеров за океаном. Через Академию наук к нам направлен наблюдатель, который де юре должен проводить научные исследования в Горном Алтае. Физик, занимается пространственно-временными аномалиями. Ну и с уклоном в оккультизм — как же без этого. А вот де-факто, как я подозреваю, он должен проконтролировать отключение «машины возмездия». Сами понимаете, что подпускать темную лошадку к такому объекту не стоит. Его я беру на себя. До Кош-Агача мы едем впятером. Дальше продолжите путь вы трое, я отвлеку американца так, что он себя забудет.
— А кто третий? — спросил я.
— Проводник, — коротко ответил Лев Рохлин. — И найти его стоило больших усилий. Сайлюгемский бункер засекречен так, что ни на одной карте Генштаба его нет. Нет информации вообще о координатах. Скупое описание, также упоминание об экспедиции шестерки разработчиков в Сайлюгем. Все. Ваша задача найти пункт связи с «машиной возмездия», зафиксировать координаты, связаться с нами и передать пункт связи со спутником под охрану военных. Неделю на подготовку экспедиции. И… Петр, у меня предупреждение: зная, как ты любишь поговорить, специально отмечаю — заруби это себе на носу — в присутствии американца и проводника ни слова о моём участии в работе «Р. И. П. а». Ясно?
— Лев Яковлевич, да я что, совсем что ли?.. — ботаник обиделся. — Не дурак, понимаю.
— Вот и понимай. Наши противники не должны знать, что военные принимают самое активное участие в операции. Я все сказал. Дальше сами. О результатах, Сан Саныч, докладывайте непосредственно мне.- Рохлин встал. — Все, честь имею. — И он покинул кабинет. Но, открыв дверь, придержал ее, пропустив в кабинет Настю с подносом в руках.
— Прошу прощения, что прерываю ваше совещание, но Петр Константинович просил принести кофе и выпечку. Перекусить.
Алферов сердито глянул на Петра и вздохнул. Сорокин, напротив, усмехнулся.
— Вы будете кофе? Или чай? — Настя вопросительно посмотрела на генерала Рохлина. — Я на всех сделала.
— Нет, Анастасия Викторовна, я сыт, — вежливо отказался Рохлин и, улыбнувшись девушке, вышел.
— Анастасия Викторовна, давайте я помогу вам! — Петр вскочил и, как это у него всегда получалось — нечаянно — поддал рукой в дно подноса. Чашки посыпались, кофейник опрокинулся на пол, в черную лужу на паркете попадали булки. Вазочка с печеньем тоже опрокинулась на пол, и Петр — снова нечаянно — наступил на печенье, раздавив его в крошки. По белоснежному шелку Настиной блузки расползлись коричневые кофейные пятна.
Петр выхватил из кармана платок и промокнул пятна, но так как брызги попали на одежду в район груди, девушка смутилась еще больше.
— Петя, сядь, — потребовал я. Встал, крепко взял ботаника за плечи и, приподняв от пола, отставил в сторону. Потом забрал из рук секретарши поднос, присел и быстро собрал осколки чашек и остатки булок на него.
— Анастасия Викторовна, не расстраивайтесь так, бывает, — попытался успокоить пунцовую, как летние маки, девушку. — Просто в следующий раз не подходите близко к Петру Константиновичу.
— Спасибо, — пролепетала Настя, бросив испуганный взгляд на Сан Саныча. Сорокин наблюдал за всем этим с таким видом, будто собирается устроить разнос. Вот только кому? Петру или Насте? Скорее всего, Насте. Вчера Петр поставил целый район и дежурного по городу на уши своей сигнализацией, Сан Саныч только поржал. А здесь всего-то — опрокинутый кофейник и разбитые чашки. А у него такой вид, будто он собирается сожрать бедную девочку.
Я помог девушке выйти из кабинета, закрыл за ней двери и вернулся на свое место. Сорокин смотрел на меня странно, будто прикидывал что-то — на будущее.
Жорес Алферов с минуту молча смотрел на закрывшуюся за девушкой дверь. Потом со вздохом произнес:
— Видно, не судьба попить кофе… Ладно, вернемся к нашим вопросам. Дело в том, что я разговаривал с проводником два месяца назад. Едва уговорил его показать нам место. Он сейчас в монастыре, монах.
— Постриг принял? — уточнил Петр.
— Точно, постриг — наголо побрился, — усмехнулся Сан Саныч. Он, как я понял, был не просто администратором в «Р. И. П.», а совмещал несколько функций, в общем-то не связанных между собой. Это кроме администрирования и служба безопасности, и промышленный контршпионаж, и Бог знает что еще. Я слушал его внимательно. — Ушел в монастырь. В буддийский монастырь Тубтен Шедруб Линг в Кызыле, в Тыве.
— Он русский знает? — тут же оживился Петр.
— Знает. В миру его имя Олег Клочков, — успокоил Петра Жорес Иванович. — И буддистом он стал как раз после посещения искомого нами места. Что уж там с ним случилось, остается только догадываться. Он посетил те места в восемьдесят восьмом году, и что интересно — именно с того времени сигналы «машины возмездия» стали улавливать чаще. Как в Вилейке, так и на Кубе, в Лурдесе. Причем отследили, что идет обмен большими блоками информации, что непонятно.
— Влад, хочу заострить твое внимание на том, что экспедиция действительно опасная. Подготовься серьезно. Дело в том, что искомое место находится в аномальной зоне на стыке границ трех государств — Советского Союза, Монголии и Китая, — снова вступил в беседу Сан Саныч. — Вам с Петром придется отправиться к хребту Сайлюгем, — сказал Сорокин. — Хребет этот с юга замыкает Чуйскую степь. От Сентелека до Сайлюгемских ущелий расстояние триста километров. Также между ними три мощных горных узла: гора Белуха, плато Укок, и Табын-Богдо-Улла. А Сайлюгем с востока примыкает к Табын-Богдо-Улла, являясь естественным продолжением цепочки аномалий, и там настолько всё запутано и геологически, и пространственно, что отыскать причины аномалии без выезда на место невозможно. Собственно, сама аномалия действует примерно так же, как действует пресловутый Бермудский треугольник: теряются, пропадают люди, материальное же в нетронутом состоянии благополучно минует аномалию, как в случае с самолётом министра лесного хозяйства в тысяча девятьсот сорок шестом году. Напомню тем, кто не слышал эту историю: самолёт исчез, пролетая над аномальной зоной; его обнаружили годом позже, после усиленных поисков, почти целым, но от пилота и министра остались только полуобгоревшие костюмы на креслах в кабине, аккуратно пристегнутые
