Патриот. Смута. Том 4 - Евгений Колдаев
Паромщик и плоты работали, как могли быстро, но всей их пропускной способности не хватило, чтобы отправить нас всех за один раз. Пришлось ждать. Переправившиеся воины также дожидались нас в районе монастыря. План был войти в город всеми, показать некий триумф возвращения воеводы с победой.
Наконец-то все мы собрались вместе, и я махнул рукой, поднялся на стременах.
— Воины! Мы возвращаемся с победой! Ура!
Две сотни глоток выдали громогласное — «Ура! Ура! Ура!». От костров, что были на правом берегу Воронежа, подле монастыря тоже раздалось — «Ура!» Здесь стояли отряды братьев Чершеньских и совсем недавно подошедшие усталые и пропыленные бойцы посошной рати. Даже с другой стороны реки, куда звук, видимо, донес наши крики — вторили нам хоть и тихо стражи на выпасе конном. Со стен раздалось встречное, боевое. Ликовали все. Ждали, встречали, готовили прием.
Нас ждал город. Ворота его были открыты.
Я толкнул пятками коня, и мы начали подъем к воротам. Почти все спешились, холм все же был крутой, но я решил, что нет. Нужно восседать выше, показать себя людям. Сотники тоже не спешили с коней слезать. Правили осторожно.
Поднимались мы все. А город ждал!
Две сотни всадников влились через надвратную башню за городские стены. Ударили колокола. Люди встречали нас, кланялись в пол, крестили. Девушки, озаботившись, видимо, еще днем, бросали к ногам коней венки и тоже склонялись к земле. Но помимо радости на лицах я видел и горе. Все же война — это потери. Смерти. А у павших есть родственники. Жены, дети, старики. Я видел, как одна женщина смотрела на меня, а из глаз лились слезы. Какой-то согбенный дед также буравил взглядом нашу процессию, не кланялся.
Ощущал боль в его взгляде. Тяжелая утрата, когда сын погибает раньше, чем отец. Страшная.
Кого потеряли эти люди? кормильца, любимого, сына? Но, мы вернулись с победой, и жертва их не была напрасна. Не будь этого боя, татары бы взяли в несколько раз больше в полон, пограбили бы округу, пожгли все, ушли дальше на север и творили бы там свои непотребства.
Мы отделались малой кровью.
А так — меньшее зло. Да, смерти и лишения, но во благо спасения большего количества людей.
Свернули от надвратной башни налево, добрались до кремля.
Ворота были открыты, встречали нас, ждали!
Глава 9
Две неполные сотни бойцов остановились возле въезда в Воронежский кремль. Кони взбивали грязь, фыркали. Им хотелось в стойла, на покой. Бойцы тоже устали с дороги, отдых был потребен всем.
Привстал на стременах.
— До утра сотоварищи мои! — Выкрикнул. — Отдыхайте, завтра сбор.
Сотники быстро распустили своих людей. Роздали приказы, отправили на постой. В городе сегодня будет людно. Что бойцы Якова, что дети боярские Тренко в обычное время жили же не здесь. Из окрестностей все, сел и хуторов дальних, и ближних. Разместить их где-то в черте стен, оказалось непросто. Но мы решили этот вопрос заранее, еще на военном совете.
Мы, малым отрядом, въехали в открытые ворота кремля.
Фрол Семенович Войский с тремя бойцами и племянником Ефимом, который успел вернуться на лодках и выглядел прилично усталым, встречали нас. Рядом с ними стоял святой отец местной, кремлевской церкви. Имени его я не помнил или даже не спрашивал, но именно он благословлял нас на бой с Маришкой и отправлял несколько дней назад через тайный проход.
На лицах всех была радость. Победа над татарами многое значила для всех этих людей.
Мои собратья и еще человек тридцать сопровождения, которых ну никак не удалось разместить, расквартировать по чьим-то домам в городе, осматривались по сторонам. Отдохнуть хотелось всем и люди, и животные устали. День выдался не простой — сборы и долгая дорога.
— Вернулся! Герой! — Не стесняясь, что его услышат, закричал воронежский воевода. Устремился ко мне. — Игорь Васильевич! Свет небесный! Благодетель наш!
— Собратья, все дела до завтра, отдыхать. — Проговорил я своим людям. — Размещайтесь. Григорий, Яков, Тренко, Пантелей. Все в тереме. Комнат хватит. Бойцам тоже найдем где спать. Да хоть в приемном зале кого разместим.
Спешился.
Воевода подошел, кинулся меня обнимать.
— Старик. — Проговорил я тихо, не пытаясь остановить проявление чувств. — Старик, да, я вернулся.
Он был невероятно рад и не скрывал это. Говорил и вел себя откровенно.
— Мы молились, всеми, кто остался. Крестный ход устраивали тут. Герой! Игорь Васильевич, да мы без тебя, да как… — Он захлебывался своими словами, пытался тараторить, но чувства мешали.
Эка тебя разобрало. Приятно, что так ты за меня переживал. Хотя. Если бы мне удалось с татарами дело решить, что бы с ним было, со всем городом? Вроде бы по истории в десятом году Воронеж устоял, но окрестности, скорее всего, были сожжены. Просто источники мне знакомые об этом ничего не сообщали.
— Фрол Семенович, баньку бы и поесть. — Улыбнулся я, чуть отстраняя человека.
— Да, мы мигом, мы сейчас. Оно же уже все. Готово все. — Он говорил быстро, как-то не в своей стариковской манере.
— И еще вопрос, который сегодня отлагательств не требует.
— Чего изволишь, Игорь Васильевич?
— Карта есть у тебя?
— Карта? — Он почесал затылок. — Есть, только… плохонькая совсем. Но есть.
— Утром бы мне ее.
— Сделаем. Все сделаем.
— Спасибо, воевода, и парой слов бы перекинуться, перед сном.
— О чем? — Фрол Семенович напрягся. Это прямо чувствовалось. Тяготили его дела военные, а других вопросов он от меня не ожидал и верно. Не о жизни же и погоде говорить в такое время.
Успокоил его, как мог:
— Да о делах будущих и прошлых. Ничего опасного, старик.
Тот вздохнул, кивнул.
— Тогда после баньки и ужина, давай.
— Хорошо.
Дальше начались обычные вечерние хлопоты.
Ванька, утомленный долгим конным путешествием, помог мне разоблачиться. Забрал коня, занялся. Он вроде бы привык в конюшне на сене ночевать. Почистит и на боковую завалится. Все скакуны в конюшню поместились с трудом. Даже несколько местных лошадок пришлось вывести во двор. Они и так все время под крышей, а наши натерпелись, в походе, в поле, в бою. Им и уход, и пища лучше нужна.
Скоро же снова идти.
Дальше была баня, ужин и раздав некоторые указания на раннее утро, я
