Фантастика 2025-24 - Владимир Мухин
А вокруг них, как оказалось, уже успел образоваться очередной Уголок Вечной Стужи, ибо даже арр Койрен с Диором держались на приличном расстоянии. При моем приближении лютый мороз в пяти парах потрясающе красивых глаз мгновенно сменился теплом. И я плеснул в души своих красавиц ощущением любви, усиленным сразу двумя Дарами.
Мне ответили тем же, только приправленным безумной радостью. А мелкая, не удержавшись, скользнула навстречу, дотронулась ладошкой до предплечья и скромненько опустила ресницы. Правда, при этом представила что-то такое, отчего ее чувства полыхнули туманящим разум желанием, а у Найты покраснели уши.
— Арр Нейл, ваши жены подобны высоченной скале, волею богов возникшей посреди штормового моря! — внезапно выдал арр Магнус прямо с того места, на котором стоял. — Как бы ни ярилась и не бушевала стихия, какие бы могучие валы не бились о ее грани, она равнодушно смотрит в грозовое небо и ждет, пока ее согреют лучи Ати[3], разогнавшего непогоду!
— Образно! — усмехнулся я. — И, пожалуй, похоже! Стихи писать не пробовали?
— Пробовал. Где-то лет до пятнадцати… — честно ответил мужчина. — Но потом решил, что всех вершин одновременно не достигнешь, поэтому сосредоточился на Пути Меча.
— Как показало время, с выбором вы не ошиблись! — улыбнулся я. Потом задумчиво потер переносицу и оценивающе оглядел мужчину с головы до ног: — Не знаю, как вам, а мне становится скучновато. Может, найдем какой-нибудь уединенный уголок и немного позвеним мечами?
[1] Баба в штанах — намек на то, что мужчина не умеет держать в руке меч. То есть, завуалированное обвинение в трусости. Одно из самых тяжких оскорблений в Торрене.
[2] Влипнуть или войти в душу — войти в ближний бой.
[3] Ати — бог солнца.
Глава 4
Восьмой день второй десятины второго месяца зимы.
Утро перед началом пятидневного дежурства во дворце Шандоров началось с шепота Альки:
— Нейл, ты спишь?
Я открыл глаза, привычно прислушался к окружающему миру, а когда убедился, что в доме и вокруг него все спокойно, обратил внимание и на чувства своей самой юной супруги. Ее эмоции звенели легким напряжением и, почему-то, легкой грустью. Первое было понятно — она соскучилась по общению, но в тоже время ела себя поедом за то, что опять меня разбудила. А вот второе свидетельствовало о том, что ее посетила очередная интересная мысль.
— Уже нет! — признался я и попробовал сдвинуться хоть в какую-нибудь сторону, прекрасно зная, что говорить о чем-то серьезном, не касаясь меня хотя бы ладошкой, она не будет.
Ага, размечтался — с одной стороны ко мне прижималась Вэйлька, с другой Майра. Мой сокрушенный вздох был понят правильно, но мелкую такие мелочи остановить не могли — она на четвереньках перебралась вправо, убрала прядь волос с уха старшей жены, поцеловала ее в щеку и ласково попросила:
— Майрочка, искорка, подвинься, пожалуйста — я хочу немного поболтать с Нейлом!
— Что ж тебе не спится-то, неугомонная… — проворчала «искорка», но отодвинулась. А когда Алька втиснулась между нами, обняла ее за талию, уткнулась носом уже не в мою шею и снова задрыхла.
Мелкая благодарно мурлыкнула, поерзала, устраиваясь поудобнее, а затем прижалась щекой к моей груди:
— Знаешь, я тут кое о чем раздумывала…
— … и у тебя опять получились странные выводы?
— Ага!
— Рассказывай.
Девушка сделала короткую паузу, настраиваясь на разговор, а затем легонько царапнула меня ноготками:
— Представь себе наш мир, но только лет за десять или двадцать до момента Обретения Воли. Те же самые королевства, такие же благородные, как и наши современники, только рядом с королем Хейзерра и некоторыми его вассалами все еще присутствуют Ушедшие…
— Представил… — кивнул я.
— Если Дарующие того времени действительно были очень и очень сильны, то вряд ли позволяли кому бы то ни было обращаться с собой, как с вещами. А вот помогать за очень высокую плату или за ответные услуги могли. Согласен?
— Пожалуй, да.
— Теперь представь себе, что творилось в душах мужчин, которые жили в то время и ежедневно сравнивали свои способности со способностями этих женщин. Если люди тогда были такими же, как и сейчас, то там должна была царить безумная, всепоглощающая зависть. Причем как к самим Дарующим, так и к тем, кто, пользуясь их Даром, забыл, что такое болезни и старость, может слышать эмоции окружающих и в состоянии окружать себя вассалами, действительно достойными доверия.
— Да уж, удар по самолюбию… — хмыкнул я. — И не один, а множество. Да еще и на протяжении всей жизни!
— И вот Дарующие, устав от людской неблагодарности, вдруг исчезли… — продолжила мелкая. — В одночасье и все до единого! А те, кто им люто завидовал, вдруг поняли, что идти к власти по головам, интриговать и делать подлости им уже никто не помешает.
— И тогда они воспрянули духом и назвали Исход Обретением Воли? — прозрел я. — Так как получили возможность творить все, что угодно, не оглядываясь на тех, кто в любой момент может дать как по рукам, так и по голове⁈
— Ты увидел не все… — мрачно пробормотала Алька. — Представь себе человеческое нутро таким, какое оно есть! Десятилетия слабости и ежедневных «унижений» не могли не вызвать жгучую ненависть к тем, кто еще недавно был сильнее. То есть, к Дарующим. А вместе с ненавистью — и желание отомстить. Поэтому их потомки, девочки с неинициированным Даром, не способные убивать с такой же легкостью, как те, кто уже покинул этот мир, сначала потеряли какие-либо права, а затем превратились в подобие дорогих и нужных, но все-таки вещей!
Я невольно вспомнил Харзаха ар Улеми, отца Найты и деда Вэйльки, и почувствовал, что начинаю злиться. А мелкая продолжала говорить:
— Но Дарующих рождалось очень мало. А ненависти к сильным женщинам было много. И мужчины начали «ставить на место» сначала только тех, кто напоминал ненавистных «обидчиц», то есть, рыжеволосых…
— … затем тех, чьи волосы рыжим хотя бы отдавали… — подхватил я. — А через какое-то время и всех остальных. И научились вами торговать.
— Да. И этим превратили отношения
