Патриот. Смута. Том 4 - Евгений Колдаев
— Трусливые беи, внук хана, видели многое. Но они стояли так далеко от места боя, что ничего не поняли. Да, я поджог часть леса. Но отважный Кан-Темир ринулся в огонь. Не убоялся. Там за стеной пламени мы сразились с ним.
— Так как он погиб? Что мне сказать отцу?
— Кан-Темир сражался отважно. Я убил его, сам. Отсек голову. Этому есть несколько свидетелей. — Я махнул рукой, указывая на пленных татар.
Мубарек Герай кивнул, спросил:
— Зачем ты привел сюда моих соплеменников. Вижу там известного сотоварища Богатура, Гирей Дивеева.
— Все они, это попавшие к нам в плен беи. Богатур, близкий сподвижник мурзы Кан-Темира. Они славно сражались, и я хочу воздать им дань уважения…
Парень слушал, кивал, на лице его все сильнее росло удивление.
— Хочу отпустить. — Мубарек дернулся, уставился на меня не понимая.
Молодо-зелено. Отец бы твой понял. Эти люди еще больше сделают для меня в ваших рядах. Да и для вас. Если вы их помилуете, конечно же.
— Ты невероятно великодушен, воевода Игорь. — неспешно проговорил Мубарек. — Как же мы можем оплатить за такой дар.
Доведите их до вашего стана живыми, этого мне хватит.
— Мудрый Мубарек Герай. — Я улыбнулся. — Ты молод, но уже знаешь и понимаешь больше, чем многие старцы. — Здесь конечно приврал, польстил мальчишке, но так было надо. Продолжил: — Все, что мне нужно это мир на моей земле. Уходите в Крым. Если твой отец станет там ханом, я буду рад этому. Я пошлю ему гонца и дары. Он мудрый политик и отважный воин.
— Хорошие слова, Игорь. Ты продолжаешь удивлять меня. Ты отчаянный, но добродетельный. Эта земля, эти люди в вас столько всего непривычного мне. Но, ты многому меня научил, русский воевода
— Я не отпустил этих людей утром. — Перевел я тему. — Только потому, что опасался за их жизни. Отряды трусливых беев могут бродить по степи и как они обойдутся с отпущенными мной? Не выместят ли на них злость. Очень рад, что ты пришел и сможешь сопроводить их в стан своего отца.
Парень склонил голову.
— А тело Кан-Темира. Его голова?
— Они здесь. — Я указал на двух сцепленных друг с другом лошадей, между которыми покоился на специальном подвесе аккуратно уложенный в мешок труп мурзы. Бахтерец и одежду с него не сняли. Кровью было пропитано все, и скакуны немного нервничали.
— Хорошо. — Он кивнул. — Мы заберем его с собой.
— Да.
— Отец просил меня спросить, желаешь ли ты жен Кан-Темира. Они в нашем плену. Но ты имеешь полное право обладать ими.
Вот дела. Жены. Говорить по-нашему они не умеют. Какой в них толк? Еще нож ночью в сердце вонзят. Нет уж.
— Нет, я не хочу позорить этих женщин. Я плохо знаю ваши традиции. Но, они спаслись. Их место среди соплеменников.
— Ты продолжаешь удивлять меня добродетельностью.
— Почтенный Мубарек Герай, есть один человек, который был бы мне интересен. — Высказал я свою мысль.
— Кто же?
— Слышал я, что среди людей, к которым прислушивался Кан-Темир был некий… — Я специально замялся, показывая, что мне сложно подобрать слово. — По-русски это будет, колдун, по-польски ведьмин, вероятно. Мудрец.
— Да, я тоже слышал. Но когда я уходил с восходом от своего отца, его еще не было среди пришедших и пойманных. Зачем он тебе?
— Интересный человек. Поговорить хочу. И… — Я улыбнулся. — Мы на Руси не любим колдунов, если он действительно такой, то сожжем его.
Это я сказал специально. В целом, мне было плевать на этого гадателя, но чтобы отвести от себя всякие наветы в колдовстве, стоило проговорить что-то такое. А то уверуют татары, что я сам сын сатаны или как там у них дьявола зовут в Каране? В текущей ситуации оно мне не надо. Они уже мне не враги. Они уходят. Вот на севере, пускай кличут и чертом, и бесом, а здесь — лучше сформировать добродетельное впечатление.
Внук хана смотрел задумчиво. Выдержал паузу проговорил.
— Да, хорошо. Я скажу об этом отцу.
— Что-то еще?
Я понимал, что говорить нам особо больше то и не о чем. Сидеть, вкушать и отдыхать в компании татарина мне как-то не очень хотелось, и я не предлагал этого.
— Прежде чем я поверну обратно в степь, у меня все же есть для тебя один дар.
— Какой?
— Помнишь, того татарина, который опознал Тутая Аргчина?
— Не очень, но понимаю о чем ты.
— Он желает служить тебе.
Лицо мое изменилось на удивленное. Такого я не ожидал.
Глава 7
Мубарек Герай поднял руку, махнул. К нам двинулся один из его сопровождения. Он до этого казался мне знакомым, и у него было целых четыре лошади.
Не доезжая несколько шагов? он спрыгнул, поклонился в пол. Поднял взгляд.
— Он плохо говорит по-вашему, воевода.
— Чем обязан такой честью? — Я приподнял бровь.
Мне не очень нравилось иметь подле себя татарина. Хотя в какой-то мере, он будет чертовски полезен. Знание языка и обычаев этих людей, может, пригодиться. У Лжедмитрия вроде касимовские татары в охране. Удастся ли как-то это использовать? Русскому только его обучить как-то нужно.
А сам он кто? Соглядатай крымского хана? Может быть, только сообщать о происходящем он, как будет? Передача информации во времена Смуты — дело очень долгое. Да и умеет ли этот человек вообще писать? Ведь это навык далеко не всех живущих сейчас.
Кланяющийся мне татарин уставился на внука хана, что-то проговорил, вновь поклонился. Мубарек посмотрел на него, смерил взором, вздохнул, повернулся ко мне.
По его поведению я считал, что затея этого перебежчика не очень-то нравится и радует внука хана, но почему-то они с отцом на нее пошел. Дань уважения? Или какие-то долгоиграющие планы. Скорее — второе.
Мубарек, немного скривившись, проговорил объяснение:
— Он поклялся Аллаху, что будет служить тому, кто накажет Тутай Аргчина.
Логика в этом есть, но весьма странная.
— Так наказал его не я, а твой мудрый и уважаемый отец. Я только доставил ему этого человека, разбойника и, как я понимаю, изменника.
— Этот воин. — Парень вздохнул, скосил глаза на напрашивающегося в мои бойцы татарина. — Очень
