Патриот. Смута. Том 4 - Евгений Колдаев
Еще связанными мы вели, посаженных на плохоньких лошадок, беев. Самого Богатура я разместил на лошади средней руки. Все же этот боец вызывал у меня некое уважение. Простой, хороший воин, делающий то, что должно. Не струсил в тяжелый миг. Да, враг, но вполне достойный.
Все татары, сопровождающие нас, молчали. Только злые взгляды бросали. Лица кривили.
А еще две лошади везли тело Кан-Темира и его голову.
Добрались. Место было красивым. Слева и справа лес, густой. Там старицы и заболоченная территория. За спиной — просека, что люди Жука за зиму вырубили. От Поля к холму, на котором острог. Солнце, взошедшее в зенит, припекало, ярко освещало, уходящее далеко вперед зеленое море. Степь без конца и края. По ней к нам приближались послы.
Есть хотелось, время обеда прошло, а перехватить мне удалось только пару сухарей. Но работа требовала моего присутствия. Уж больно важны были эти переговоры. После них — уже и отдохнуть можно, спокойно сидеть в остроге и приказы раздавать.
Расстояние сокращалось. Когда между нами и татарами осталось каких-то метров сто, от их отряда отделился наш патруль, ускорился, подъехал. Степняки остановились, выжидали.
Служилый человек кивнул мне, проговорил:
— Мы их в поле встретили, воевода, и сопроводили. Говорят послы от Дженибека Герайя. Главный, молодой совсем, Мубарек.
Пока говорил, я изучал пришедших людей. Лошади выглядели усталыми — гнали они их, это точно. С рассветом выехали и за несколько часов быстрой скачки преодолели путь от стана сына хана до… Где там их дозор увидел?
На каждого всадника по три скакуна.
Люди — без доспехов, налегке. Хотя… Один всадник, что стоял подле внука хана, вел четыре лошади и казался мне знакомым. Хотят, татары были дял меня прилично так похожи друг на друга. Один скакун был нагружен скарбом. Не сильно, чтобы не менять ее каждый раз. Но. Имущество там какое-то было. Дары?
Остальные, снаряженные для быстрого рывка и отхода, а не боя. Это видно было сразу. Опытные, личные телохранители и приближенные. И во главе тот самый парень, что встретил меня в татарском лагере. Тот. кто знал русскую речь.
Да, для вас то он молодой, а для меня с моим то, современным, восприятием — совсем еще юнец. Школьник, если так задуматься. М-да, были времена. В три года на лошадь сажали казака. Да и татарина, уверен, в такое же время. А дальше — опыт и школа жизни.
Боец, что доложился, ждал моей реакции.
Я кивнул, привстал на стременах. Всмотрелся. Мальчишка улыбался, толкнул своего коня пятками и двинулся чуть вперед, один. Кто-то из сопровождения попытался перечить ему. Но внук хана только руку поднял. Даже слово не сказал.
Последовал примеру и двинулся ему навстречу, оставив своих собратьев и всю нашу процессию за спиной.
Поравнялись где-то посередине. Полсотни метров туда, полсотни — обратно. Если тихо говорить, вряд ли даже с отличным слухом кто-то что-то сможет разобрать. Слишком далеко. Вот и отлично.
— Рад видеть тебя, русский воевода. — Мубарек, судя по его выражению лица, действительно был рад. Он не боялся, смотрел с довольной улыбкой, с неким уважением и интересом.
— И я тебе рад, сын Дженибека Герайя, да будут долги лета его жизни, и приумножится достояние. — Чуть склонил голову в знак уважения. — Я узнал твое имя от своих воинов, славный Мубарек.
— Да, я встречал тебя неофициально. Не назывался. А теперь скажу. Я Мубарек Герай, сын Дженибека Герайя, приемного сына Селямета Герайя и потомок Чингисхана.
Я с трудом сдержал пренебрежительную мину. Так-то, наверное, и вправду была в нем какая-то капли крови от Чингизидов. Только… Ну на столько же давно это было и на столько размылось, что и… Но, у нас же тоже… последний прямой наследник Рюрика умер без наследника и получай Смуту!
Он. тем временем, продолжал.
— Русский воевода. Игорь. Я послан отцом, чтобы либо увидеть триумф Кан-Темира и его воинства, узреть переправу и сообщить об этом отцу, либо… — Он понизил голос. — Либо поздравить тебя с победой.
Улыбка расплылась на моем лице. Я кивнул ему.
— Игорь Данилов, ты нам очень помог. Я уже говорил тебе там. Даже не одолей ты Кан-Темира, само твое появление в лагере отца уже знак, данный нам самим Аллахом, не меньше. А то, что ты одолел мурзу…
Он сделал паузу, подбирал слава.
Понятно, что моими руками вы разделались с опасным конкурентом. Вероятно, предотвратили покушение или даже попытку переворота. Теперь те, кто колебался, будут стоять за вами прочно. А те, кто отступил, будут слыть трусами и неудачниками.
— Я стоял за свою землю, внук хана. — Сказал я спокойно.
Он вновь улыбнулся.
— Мне чудно это произносить. Русский воевода, убивший сотни моих соотечественников, тем самым помог нам стать сильнее. Не потерять в ваших землях и ради ваших амбиций еще больше людей. Да, ясырь, это деньги. Но, сейчас в Бахчисарае нужны не они и не столько они, сколько острые сабли и верность беев.
Зачем ты все это мне говоришь, парень? На хитрость вроде бы непохоже, но ожидать от молодого дипломата можно много.
Я следил за ним. Вряд ли он будет рисковать своей жизнью, и пытаться сделать что-то мне. Все же, он же должен понимать — я сильнее и опытнее. Дернится к оружию, ему конец. А отряды наши примерно равны.
Отдать жизнь, чтобы отец пошел на русских войной — звучит как бред. Может, они хотят и дальше видеть меня в союзниках? Неужто решили, что я… Как там по слухам, которые Яков привез — внук Грозного и будущий царь?
Хм…
В переговорах всегда можно ожидать какой-то подвох, так что — смотри в оба, Игорь и слушай.
— Скажи, как погиб мурза? Как пес? — Лицо приобрело пренебрежительное выражение.
Это ты зря. Даже если он твой враг, все же не стоит так относиться к павшим. Лучше извлечь из случившегося опыт.
Проговорил:
— Кан-Темир пал с честью, как настояний мурза.
— Да? И как же? — Поднял бровь парень. Удивление не было наигранным. — Трусливые беи, что вернулись в наш лагерь ночью и утром валялись в шатре моего отца. Выли, молили о пощаде и прощении. Они говорили моему отцу, что ты сам шайтан, сам Иблис во плоти. Ты призвал на наше славное войско огонь небесный, натравил мертвецов, и сама земля встала против татар.
Я криво улыбнулся. С трудом сдержал смех и
