Японская война 1904. Книга 6 - Антон Дмитриевич Емельянов
Нужно было действовать быстро. Вытаскивать брата — с этим она точно справится. А потом… Вытаскивать князя Ито? Вряд ли это возможно. Уезжать из Японии? Вариант. Благо девушка точно знала одного человека, у которого всегда найдется работа для беглых Такамори.
* * *
Вот так денек начался.
С самого утра мир содрогнулся от подлости русской атаки на мирный порт, и это когда император уже принял все наши требования и условия. По крайней мере, именно так написали все европейские и американские газеты — слишком слаженно, слишком дружно, чтобы поверить, что все это случайность. Ну, а вариант, что эта атака на самом деле была совершена одним из наших кораблей, я и вовсе не рассматривал.
Похоже, проект с радиостанцией, чтобы получить возможность доносить до мира и нашу точку зрения, из второстепенного выходил на первые роли. К счастью, дела там шли довольно успешно. Лично я не ожидал, что моя теория настолько быстро воплотится в жизнь, но реальность оказалась способна и на приятные сюрпризы. Так, в армии нашлось достаточно офицеров, прошедших через физико-технический институт, лично слушавших там лекции Александра Степановича Попова и горящих желанием поработать с новомодными передатчиками и приемниками.
Я-то думал, что до изобретения ламп нам ничего не светит — я ведь понятия не имею, как именно они работают — но Городов, уже пытавшийся доработать нашу связь, давно нашел выход. Дуговой генератор Поульсена, запатентованный в 1902 году. Если искровый сигнал постоянно затухал и был слишком широким, забивая все диапазоны, то дуга фактически позволяла получить чистую волну. Естественно, не без минусов: чем дольше сигнал, тем сильнее греется дуга и тем больше гуляет частота. Тем не менее, уже этого было достаточно для первых опытов, а на перспективу уже лично я нашел еще одно полезное изобретение.
Еще в 1880 году братья Жак и Пьер Кюри открыли пьезоэлектрический эффект, суть которого заключалась в том, что некоторые кристаллы при механическом сжатии создавали электрическое напряжение. И, как оно обычно и бывает в природе, этот эффект работал и наоборот. Если подать на те же кристаллы напряжение, можно было получить вибрации. Причем вибрации, чью частоту мы могли раз и навсегда задать, подобрав толщину пластины того же кварца. Опять же оставалось рассчитать под это дело формулы, вывести эту самую толщину, и что-то еще точно вылезет в процессе… Но я уже не сомневался, что уже скоро мы получим самый сильный и точный передатчик радиосигнала во всем мире.
Еще и корейцы очень активно включились в постройку вышек для будущих антенн. Я опять же ожидал воровства, затягивания сроков, но молодая империя Корё оказалась слишком благодарна России за помощь, чтобы размениваться на такие мелочи. Любые поставки, тысячи людей на стройке — Согёнская радиобашня росла как на дрожжах, опережая свою сестру, заложенную в Инкоу, раза в два… Через сколько мы сможем уже начать первые пробные передачи? Месяц? Два? Вряд ли больше.
— Вячеслав Григорьевич, и что будем делать? — Огинский, который и занес мне неприятные новости, ждал моей реакции.
— Это была не попытка сорвать мир, его уже подписали. Но это был удар по нашей репутации, — ответил я. — Можем ли мы что-то изменить, исправить?.. В будущем да, сейчас же продолжаем все так же готовиться к возможным атакам по побережью. Какие новости по нашим пленным?
— Отряд Хорунженкова перехватил всех задержанных и переправляет их дальше на работу. Наши предложения по оплате и награде через три года до них донесены. Реакция в целом положительная.
— Вот и хорошо, — я кивнул. — Есть ли какие-то подвижки по инженерам?
Очень важный вопрос. Я уже не раз обсуждал со своими офицерами доработку наших стратегий, и в процессе мы вышли на два самых узких места, которые нельзя было решить даже за деньги. По крайней мере, не в лоб. Первая проблема — это двигатели. Декабрьские испытания в Санкт-Петербурге показали, что сначала другие страны сделали шаг в сторону дешевых и легких машин, но последняя кампания в свою очередь четко показала слабости такого решения.
А значит, очевиден переход к другой крайности: как на море все страны начинают двигаться в сторону все большей брони, мощи моторов и диаметра орудий — как говорится, 400 миллиметров не предел — то не стоит удивляться, что та же логика проявит себя и на суше. А готовы ли мы к подобному вызову, который станет реальностью если не в этом году, то уже в следующем?
— По горным инженерам пока глухо, — рассказывал Огинский. — Нашли несколько человек, которые, говорят, у самого Менделеева учились, но… Опыта в добыче и очистке редких металлов у них нет. Правда, Джек Лондон говорил, что у него были знакомые в одной из рудных компаний Северо-Американских Штатов, и можно попробовать нанять их хотя бы для начала, но это он уже сам расскажет.
— Да, мы должны встретиться вечером.
Я замолчал, прикидывая, насколько может задержаться эта линия развития. Редкие металлы — это возможность выхода на гусеницы, которые не развалятся через пару часов или даже минут, броню, которая будет держать удар чего-то больше 47 миллиметров, бронебойные снаряды, которые станут ответом на появление у любого врага тяжелых машин следующего поколения. Ну и, конечно, без нормальных металлов не может быть и речи о своих двигателях хоть сколько-то приличной мощности.
Я помнил, что в Санкт-Петербурге Анна Нератова уже купила для нас лицензию на легкий «Панар» и почти договорилась с «Рено». Но технологии сами по себе не работают. Для них нужны ресурсы! А еще, даже выйди Путиловский завод на любой возможный для него максимум по этим самым моторам — этого все равно будет недостаточно. Для всей империи-то! Впрочем, даже если я и не прав, пусть лучше двигателей в стране станет больше — в случае чего пустим их в гражданский сектор — чем постоянная нехватка и дефицит.
— Что же касается снарядов… — продолжил Огинский, касаясь второй главной проблемы.
Да, как бы банально это ни звучало — нам их тоже не хватало. Один миллион годового запаса, который был рассчитан теоретиками на начало войны, сейчас при интенсивной работе на потенциальном фронте от Балтики до Черного моря
