Черноморский призрак 2 - Сергей Васильевич Лысак
Все изменилось после смерти Меншикова и катастрофического разгрома противника под Севастополем. Адмирал Корнилов, как оказалось, не забыл об этом проекте. И сразу же после разгрома англичан в Балаклаве и французов в Камышовой бухте приказал самым тщательным образом обследовать то, что там осталось от английского и французского флота. Ведь в составе эскадры противника было много паровых кораблей. Как военных, так и коммерческих. Расчет был на то, что машины и котлы на некоторых из них могли оказаться ремонтопригодны. И почему бы не воспользоваться трофеями для установки на «Ростиславе»? А если исправных машин окажется больше, то еще на нескольких кораблях Черноморского флота. Зачем от дармового добра отказываться? Находясь в Одессе, я этого еще не знал, поскольку с Корниловым мы не виделись после разгрома французов в Камышовой бухте. В письмах он тоже об этом не упоминал. Тем более, надо было поддерживать легенду для широкой публики о размолвке между командованием Черноморского Флота и одесским отрядом паровых судов после такой блестящей победы. О попытке создать эрзац-броненосец на Черном море я узнал значительно позже, уже став российской императрицей Елизаветой Второй. После того, как окончательно разобравшись с заговорщиками, потребовал от Морского ведомства предоставить мне всю информацию о состоянии дел на черноморском театре военных действий.
В официальных документах адмиралтейские чинуши представили данный факт, как какой-то курьез, не заслуживающий внимания. Но раз Корнилов справился с поставленной задачей, разгромив супостатов, то и пусть пока помается дурью, коли ему это в радость. Все равно, ничего путного из этой затеи не выйдет. А так, хоть дно Балаклавской и Камышовой бухты очистит от английского и французского хлама. И то хлеб. Разумеется, я так не считал. Поэтому, едва узнав о попытке создать «Вирджинию» на шесть лет раньше, сразу же отправил Ганса в Севастополь узнать, что там творится. Поскольку официальный запрос и ответ с отправкой фельдъегеря будет идти очень долго, а сейчас каждый день важен. Ванька тоже порывался слетать вместе с Гансом, оставив свою тушку на попечение паладинов, чтобы вселиться на время в кого-нибудь и собрать максимум информации. Но я не рискнул отправлять его надолго. Ведь неизвестно, как сложится ситуация в Петербурге. Юрий Александрович Давыдов может кому-то срочно понадобиться, а ментальная связь на малых высотах между Петербургом и Севастополем невозможна. И что тогда делать? Поэтому решил ограничиться разведкой того, что можно увидеть с воздуха. А если очень повезет, подслушать разговоры аборигенов.
Ганс обернулся менее чем за сутки. И результат разведывательного полета нас очень удивил. Оказывается, Корнилов с Нахимовым даром время не теряли. Прошлись частым гребнем по Камышовой и Балаклавской бухте, разыскивая в первую очередь корабли с уцелевшими машинами. И таковые нашлись. Конечно, не в идеальном состоянии, но осмотревшие их специалисты подтвердили, что восстановление механизмов возможно имеющимися средствами. Сначала решили сделать паровым хотя бы один корабль, пусть даже не бронированный. Разумеется, выбор пал на «Ростислав», который уже был частично подготовлен для такой модернизации. И поскольку инициатива всегда имеет инициатора, ответственным за это безобразие назначили самого инициатора, — командира «Ростислава». То есть, капитан-лейтенанта Платона Васильевича Воеводского. Толковые корабельные инженеры и инженеры-механики в Севастополе имелись, поэтому работа закипела. К моменту разведывательного полета Ганса на «Ростиславе» были уже установлены две машины и две группы котлов. В отличие от принятой в настоящее время одновинтовой схемы, на корабле установили два винта, помня о феноменальной маневренности «Лебедя». Но все попытки раздобыть на месте железные плиты для бронирования корпуса успеха не имели. Как и новые нарезные орудия завода Давыдова. А заявка, поданная в Морское ведомство, как обычно, была отклонена. Поэтому Корнилов и Нахимов решили ограничиться созданием парового небронированного корабля, полностью лишенного парусного вооружения, и имеющего старую дульнозарядную артиллерию. Снимать нарезные орудия с пароходофрегатов никто даже не подумал. Незачем разрушать то, что хорошо работает, ради того, что еще неизвестно, как себя покажет.
Но все изменилось в один момент, когда я получил информацию от Ганса. Вызвав к себе Давыдова-старшего, поинтересовался, сможет ли он обеспечить доставку нужного количества броневых плит и не менее двух десятков нарезных орудий со снарядами в Севастополь, пока еще держится санный путь? Казна все тут же оплатит, и сделает крупный заказ на будущее для армии и флота. Разумеется, мой бывший папенька вцепился в это мертвой хваткой, и пообещал своей государыне, что приложит все силы. А раз он пообещал, то сделает. Своего папеньку, будучи в теле Юрия Давыдова, я изучил очень хорошо. Заодно дал пинка чинушам в Адмиралтействе, чтобы не вздумали волокитить данное мероприятие. В этот же день отправил фельдъегеря с пакетом в Севастополь к Корнилову, велев обращаться ко мне напрямую, минуя чинуш «под шпицем», если возникнет такая надобность. Раз уж мы собрались брать Константинополь с черноморскими проливами, то данная операция должна быть подготовлена самым тщательным образом. И если в составе флота будет хоть один паровой броненосец, то это может коренным образом изменить расклад сил как на море, так и в действиях нашего флота против берега. Надо ли говорить, что, получив мое послание, Корнилов поначалу выпал в осадок. Такого еще не было, чтобы командующий Черноморским Флотом мог напрямую решать все важнейшие вопросы с императрицей, минуя чинуш «под шпицем».
В конечном счете, идея себя оправдала. Хорошо, что весна в этом году выдалась поздняя, и снег лежал довольно долго. Поэтому удалось к наступлению весенней распутицы доставить в Севастополь орудия, снаряды и броневые плиты. Прибыла также группа инженеров и мастеровых, работавших на верфи Бритнева, где был построен «Илья Муромец». Хоть у «Ростислава» и деревянный корпус, но пусть лучше его переоборудованием в броненосец занимаются люди, уже имеющие некоторый опыт создания броненосных кораблей. Самое деятельное участие в этом принял и экипаж «Ростислава» во главе со своим командиром.
