Вся история Петербурга. От потопа и варягов до Лахта-центра и гастробаров - Лев Яковлевич Лурье

Храм Василия Блаженного построили во времена Ивана Грозного в честь присоединения к Москве новых земель, в том числе Казани. Будучи несомненным шедевром русской архитектуры, он во многом символизирует все то, что ненавидел в Москве Петр I: чрезмерная азиатская красочность, хаотичное устройство пространств. То обстоятельство, что именно копию главной московской культовой постройки на Красной площади Александр III пожелал видеть на Екатерининском канале, о многом говорит. Это был жест, прямо демонстрирующий: курс Петра Великого на европеизацию, центром которой стал новый город на Неве, России глубоко чужд. Александр Бенуа, знаменитый художник и критик, поклонник Петербурга, вероятно, именно это имел в виду, когда назвал достроенный в 1907 году храм «чудовищным измышлением, поднесенным в очень эффектной раскраске». Многие современники полагали, что здание разрушительно для городского пейзажа и его стоит снести.

Можно понять возмущение тех, кто увидел в появлении храма Воскресения Христова покушение на саму идею Петербурга как окна в Европу. Вместе с тем неорусский стиль в культуре был явлением куда более сложным, чем антизападные убеждения Александра III. С тех пор как Константин Тон начал украшать классические по сути постройки узнаваемыми атрибутами русской старины, архитекторы стали подходить к делу все более основательно. Они хорошо изучили, как устроена знаменитая византийская церковь Святой Софии в Стамбуле, постепенно узнавали белокаменное зодчество во Владимире, Пскове и Новгороде, великолепные храмы XVII века в Ярославле.

В Европе в XIX веке вошла в моду готическая архитектура. Она оказалась популярна не только на волне поисков идентичности, но еще и потому, что в ней применялись каменные каркасные конструкции. Глядя на Кельнский и Шартрский соборы, архитекторы представляли себе, как можно использовать металлический каркас в современных постройках. Подражание готике в конце концов оказалось важнейшим источником вдохновения для рождения современного стиля в архитектуре, который в разных странах называют ар-нуво (от франц. art nouveau, «новое искусство»), или модерн. Что-то подобное происходило и в России с изучением допетровской архитектуры. Особенно это стало заметно в начале XX века.

Византийские храмы, в первую очередь Святая София, знамениты тем, что их интерьеры представляют собой большие цельные светлые пространства. Архитектор Василий Косяков, для того чтобы воспроизвести этот эффект, использовал металлические каркасные конструкции, например в Морском Никольском соборе в Кронштадте. (Илл. 20)

Дмитрий Крыжановский в храме Знамения Пресвятой Богородицы, построенном для поморских старообрядцев на Тверской улице, формально следовал структуре новгородских церквей XII века. В некоторых из них над каждой из боковых стен сделаны скаты крыши со сложными очертаниями. Крыжановский сделал их более длинными, спускающимися очень низко и таким образом создал неожиданно выглядящий современный образ здания как будто бы текучей формы. (Илл. 21)

В музее Александра Суворова архитектор Александр фон Гоген отчасти воспроизвел распространенный образ русского терема. Деревянные постройки, в силу особенностей конструкции срубов, состоят из как бы независимых, примыкающих друг к другу объемов.

Вполне вероятно, что они послужили одним из источников вдохновения для архитектуры русского конструктивизма, вся идея которого заключается в сочленении друг с другом разных фигур, в том числе и геометрических. Так или иначе, музей Суворова, хоть и рождает ассоциации с образами Древней Руси, выглядит довольно необычно и даже новаторски. (Илл. 22)

Подражание ортодоксальной старине во времена Александра III было элементом пропаганды, рассчитанным на массового зрителя. Что касается зданий, которые возводились для семьи Романовых, в них не было совершенно ничего от допетровского зодчества. Они следовали хоть и консервативной, но все же парижской моде.

Главным архитектором того времени в Петербурге следовало бы назвать Максимилиана Месмахера. Его авторству принадлежат проекты Музея Центрального училища технического рисования барона Штиглица в Соляном переулке, дворцов великого князя Михаила Михайловича на Адмиралтейской набережной и великого князя Владимира Александровича на Дворцовой набережной, здание архива Государственного совета на Миллионной улице. (Илл. 23, 24)

Самый яркий элемент в Музее училища барона Штиглица в Соляном переулке — внутренний двухуровневый выставочный зал, перекрытый стеклянным куполом. Такое решение было на тот момент еще и способом продемонстрировать возможности современных строительных технологий.

В остальном же Месмахер сделал из здания некую энциклопедию мировых архитектурных стилей. Скульптура в нишах напоминает о дворцах и церквях эпохи барокко, балюстрады — о постройках времен Ренессанса, заполненный рельефами фронтон — о древнегреческих храмах.

Дворец Михаила Михайловича похож на флорентийские палаццо времен Возрождения, но разорванный фронтон на углу здания заимствован из архитектуры XVII столетия.

Для обозначения подобного консервативного подхода в архитектуре конца XIX — начала XX века часто употребляют французское сочетание beaux-arts («изящные искусства»), подразумевая, что ему учили в Школе изящных искусств в Париже École de BeauxArts. Там стремились сохранить многовековые традиции внешнего оформления зданий, несмотря на то что и функция их, и конструкция очень сильно менялись. Beaux-arts противопоставляют течениям, стремившимся, напротив, сделать образ построек лучше соответствующим современным структуре и наполнению. Стиль beaux-arts имел то преимущество, что был хорошо понятен богатой, но интеллектуально не особенно искушенной публике.

Именно таков в общем и был русский императорский двор. В личных эстетических предпочтениях он мало чем отличался от австрийской или французской королевских семей.

Николай II: политическая катастрофа и культурный расцвет

Во время первой всероссийской переписи населения в 1897 году император Николай II на вопрос о роде своих занятий написал в анкетной графе «хозяин земли русской». Верный почтительный сын своего властного и волевого отца, он полностью воспринял идеологию предшествовавшего царствования: минимум реформ, абсолютная монархия, мистическая связь с православным христианством.

Проблема в том, что методы, подходившие для 1880-х и первой половины 1890-х, оказались малоэффективны в самом конце XIX — начале XX века. Быстрое экономическое развитие России тогда привело к обострению многих социальных проблем.

Режим держался на кастовой системе общественных отношений. Для большинства людей не существовало социальных лифтов. Образованные горожане между тем хотели бы иметь возможность занимать лучшее положение и влиять на происходящее в России. Все более многочисленный рабочий класс был настроен воинственно по отношению к существующей системе. После десятилетнего изничтожения вновь начали формироваться подпольные кружки, а затем и партии.

С середины 1890-х годов среди оппозиционной молодежи все большую популярность набирал марксизм в его русском варианте, разработанном Георгием Плехановым. К этому времени социалдемократы уже успели стать частью европейского, особенно немецкого, политического ландшафта.

Согласно идеям Карла Маркса, существующая система экономических отношений, капитализм, неизбежно должна была привести к столкновению буржуазии и угнетаемого ею пролетариата. Подавляющее большинство эксплуатируемого населения России составляли не рабочие, а крестьяне. Социал-демократы понимали, что крестьянство не может быть союзником интеллигенции в грядущей революции: оно представляет собой темную отсталую массу стихийных