Грандиозные авантюры. Николай Резанов и мечта о Русской Америке - Оуэн Мэтьюз

Из донесения Николая Резанова государю императору от 18 июля 1805 г.1

Покойника – да не будет благословенно его имя – Резанова можно назвать самым большим негодяем, который появился в этом мире!

Георг Лангсдорф – Хорнеру, февраль 1808 г.2

Д’Вульф и Лангсдорф хотели как можно быстрее плыть в Охотск. Д’Вульфу надо было получить деньги по расписке Резанова, а Лангсдорф был обижен тем, что по приказу Резанова выбросили его драгоценную коллекцию, собранную за время плавания. «Я уже достаточно времени провел в Ситке, устал питаться рыбой, моллюсками и тюленями и решил, что с первым кораблем уеду в Европу», – писал Лангсдорф в дневнике. На Резанова он был зол. «Такой невежда, как Резанов, ничего не понимает и не любит науку, и он совершенно не помог моей работе, – жалуется ученый Крузенштерну. – Все, что мы пережили в Бразилии, Южных морях и на Камчатке, просто ничто по сравнению с событиями и сценами, свидетелем которых я был. Ох, как часто я вспоминал ваш добрый совет [о том, что не стоит ехать с Резановым]!»3

Однако выбраться из Новоархангельска оказалось не так-то просто. Бриг «Мария» еще предыдущей осенью вытащили на берег и использовали в качестве барака. Судно было построено из рук вон плохо, поэтому пришлось его частично разобрать, чтобы, если бог даст, со временем починить. Другой корабль под названием «Авось» еще не достроили. До окончания строительства Резанов решил оставить «Юнону» в гавани Новоархангельска. В поселении оставалось только одно судно – сделанный на Кадьяке «Ростислав», совсем небольшое, длиной тринадцать метров, и Резанов решил плыть на нем. Почему нет? До материковой России было три тысячи километров, но при благоприятном стечении обстоятельств такие суденышки могли пройти и большее расстояние. Управление кораблем было доверено Д’Вульфу, его первым помощником стал Эдвард Паркер (он же цирюльник, портной и скрипач). Команда состояла из трех кадьякских алеутов и одного русского. «Я несказанно рад тому, что первого июля покинул эту страшную дыру Ситку, – писал Лангсдорф. – Весь прошлый год я провел среди живых мертвецов и в компании мошенника Резанова»4. И здесь нужно уточнить, что «мошенника Резанова» на борту не было.

По мнению господина камергера, перед возвращением в Петербург у него оставалось одно важное дело: ему надо было наказать Японию за то, что она так высокомерно отнеслась к России и ее послу, то бишь к нему самому. Он так много страдал в Нагасаки, что должен был за это отомстить.

Судя по всему, сразу после провала миссии в Нагасаки Резанов стал вынашивать планы мести японцам. В июле 1805 года он написал императору письмо с сообщением о том, что собирается объявить Японии войну:

«Усиля американские заведения и выстроя суда, можем и японцев принудить к открытию торга, народ которого весьма сильно желает у нас. Я не думаю, чтобы Ваше Императорское Величество вменили мне в преступление, когда имея теперь достойных сотрудников, каковы гг. Хвостов и Давыдов, и, помощию которых выстроив суда, пущусь на будущий год к берегам японским разорить на Матсмае [Хоккайдо] селение их, вытеснить их из Сахалина и разнести по берегам страх, дабы, отняв между тем рыбные промыслы и лиша до 200 000 человек пропитания, тем скорее принудить их к открытию с нами торга, которому они обязаны будут. А между тем слышал я, что они и на Урупе осмелились уже учредить факторию. Воля Ваша, Всемилостивейший Государь, со мною, накажите меня как преступника, что не сождав повеления, приступаю я к делу; но меня еще более совесть упрекать будет, ежели пропущу я понапрасну время и не пожертвую собою славе Твоей, а особливо когда вижу, что могу споспешествовать исполнению великих Вашего Императорского Величества намерений»5.

К этому письму Резанов приложил тщательно продуманный план ведения военной кампании. Согласно его плану, надо основать русскую колонию на Сахалине, построить там форт для гарнизона и артиллерии. Корабли компании будут нападать на мелкие японские суда. Правда, спустя полгода в письме Резанова директорам РАК от 15 февраля 1806 года прозвучат уже совсем другие слова, куда более миролюбивые: «Курильцы сказывали <…> что в 1797 году какое-то европейское трехмачтовое судно делало ей [Курильской гряде] описание, но войти не отважилось, а приезжали начальники в боте и занимались съемкою. Я полагаю, что Батавская Ост-Индская Компания, имея по открытиям своим некоторое право на Сахалин и Курильские южные острова, известясь тогда о предпринимаемой Россиею с японцами торговле по экспедиции Лаксмановой, послала судно для отыскания удобной гавани и что французская революция удержала, может быть, ее от исполнения дальних предприятий. Иному судну быть неоткуда и может быть уверену, что буде не предускорим мы, то батавцы несомненно будут нам некогда близкими к Камчатке соседями. Пора кажется и нам хоть столько приосаниться, чтоб по малой мере под носом у нас без спросу не шарили. <…> Жаль, буде пропустит Россия нынешнюю и столь выгодную для нее эпоху и даст какой-нибудь державе водворением ее в местах сих пресечь пути к обширной и наивыгоднейшей для нее торговли. Не дай Боже, чтоб нас предупредили в них силами, и для того нужно, не упущая времени, расположить план сей и к исполнению приступить со всею деятельностью»6.

Однако непосредственно перед отплытием в Калифорнию Резанов направил письму сёгуну с информацией о том, что Российская империя считает все земли, находящиеся севернее острова Хоккайдо, частью своей территории и что все японские поселения на этих территориях будут уничтожены7.

За всю свою жизнь Резанов пускался во много авантюрных предприятий. Как показало время, «объявление войны» Японии оказалось совершенно безуспешным предприятием. Никакие рейды на японские деревни не могли заставить японское правительство начать торговлю с русскими, но главное – император не предоставлял Резанову никаких полномочий для объявления войны с Японией. Но… ответ из Петербурга так и не пришел, и Резанов стал готовиться к военным действиям. Баранову было велено построить огороженные частоколом места, где будут содержать японских пленных (несмотря на увлечение идеями Адама Смита, Резанов планировал отправлять японцев в Русскую Америку в качестве рабов).

Двадцать четвертого июня военная экспедиция в составе двух кораблей: «Юноны» под командованием Николая Хвостова и «Авось» под командованием Гавриила Давыдова взяли курс на Сахалин. Бравым морякам было предписано плыть к Южному Сахалину, зайти в залив Анива и уничтожить находящиеся там японские