Вне закона. Мемуары - Сажи Зайндиновна Умалатова
- Что вы так волнуетесь?- произнесла я, наконец.-Мы к вам в гости приехали. Татарский народ всегда славился своим гостеприимством и радушием. А вы грозитесь, что не выпустите меня на берег. Вы же грамотные люди и должны понимать, что ни одна республика, какая бы она ни была самодостаточная, не сможет прожить вне России. Без каждого из нас она проживет, а вот мы без нее - нет. Что бы вы ни говорили, Россия была и останется великой. Вы у людей спросили, хотят ли они жить без России? Так что давайте не будем позволять себе говорить от имени всего народа. Сойдем на берег и там продолжим разговор за чашкой чая.
- Мы не выпустим тебя на берег, - грозно заявили националисты.
- Вам, наверно, приятно со мной общаться здесь? - отшучивалась я.
Агрессия была сведена на нет юмором, улыбками, шутками.
Пока мы столь «мило» общались, наша делегация сошла на берег и расселась по машинам. Ждали только меня. Когда я присоединилась к коллегам и заняла место в микроавтобусе, то увидела сидящего с траурным видом капитана 2-го ранга Сиротинского Александра Сергеевича. Вся его военная форма была облита... яйцами! Оказывается, его на берегу приняли за Макашова. И все яйца, предназначенные нам с Альбертом Михайловичем, принял на себя ни в чем не повинный офицер! И теперь он, оскорбленный, возмущенно повторял:
- Люди не могут отличить меня от Макашова, а взялись решать судьбу всего татарского народа!
От его вида меня охватил такой гомерический смех, что я долго не могла успокоиться.
К сожалению, Александра Сиротинского уже нет в живых, как и многих других патриотов России.
Поняв, что совершена оплошность, что их банально использовали, незадачливые метатели яиц в тот же день пришли на нашу встречу с общественностью и принесли извинения за свое глупое поведение. Их, бесхитростных и патриотичных, хотели сделать инструментом националистической политики.
...Во время встречи с жителями города Зеленодольска в переполненном зале вдруг появился все тот же Анпилов. Это было странно - мы переглянулись в недоумении. Как он мог здесь оказаться? В самый разгар мероприятия Анпилов объявил сбор денег, а между рядами пошли его соратники с развернутым советским флагом. Причем флаг они несли так, как носят носилки, - держа полотнище с четырех сторон, для того чтобы в него люди бросали свои пожертвования. Это было так кощунственно, так дико и омерзительно.
- Немедленно уберите флаг! - потребовала я. - Что вы делаете? Как вы вообще здесь оказались?
- Не слушайте ее! Это традиции русского народа! - объявил Анпилов и выскочил на сцену. - Нам нужны деньги на борьбу с антинародным ельцинским режимом!
Выгнать наглого провокатора так и не удалось. Доверчивый народ стал бросать деньги в развернутый флаг в надежде, что ненавистный режим будет свергнут. У Анпилова было традицией везде и всюду собирать деньги. В разное время он попрошайничал: то на восстановление советского телевидения, то на возврат СССР, то на легализацию советских паспортов, то на проведение различных съездов и пленумов, то на изготовление медалей. Этот деятель покушался даже на ваучеры доверяющих ему бабушек, обещая взамен выкупить все заводы и восстановить Советский Союз. Наивные люди ему верили, а потом разочарованные, со слезами приходили ко мне и жаловались, просили помочь вернуть хоть что-то.
На VI чрезвычайном съезде 17 марта 1992 года, прерванном по инициативе властей, мы приняли решение провести второй этап съезда в декабре того же года. Пролетарский райисполком предоставил нам помещение. Член КПРФ, бывший работник ЦК КПСС, генерал Копышев Евгений Иванович назвал мне сумму аренды - 7,5 тысяч рублей. Взял деньги, и только позже я узнала, что председатель райисполкома предоставила нам помещение бесплатно и понятия не имела ни о каких деньгах. Из бывших работников ЦК получились отличные воры и дельцы.
В это время бывший председатель Верховного Совета СССР Анатолий Лукьянов находился в больнице, куда его перевели из тюрьмы «Матросская тишина». Как известно, его сместили с поста Председателя Верховного Совета СССР и сняли депутатскую неприкосновенность из-за якобы участия в опереточном ГКЧП в августе 1991 года. Мы решили проведать Лукьянова в больнице и записать на диктофон его обращение к депутатам. Инициатива исходила от Александра Николаевича Крайко, профессора, доктора физико-математических наук, члена Верховного Совета СССР, начальника отдела ЦИАМ им. Баранова. Жириновский выделил нам машину, которая в этот день почему-то отказывалась ехать и глохла через каждые 50 метров. В итоге мы опоздали и добрались до Лукьянова уставшие.
Анатолия Ивановича мы застали в больничном коридоре. Он нервно мерил его шагами в ожидании нас. А увидев, мгновенно притворился почти умирающим, схватился за стену и попытался зашагать нам навстречу. Лукьянов хотел показать, что тюремные нары довели его до такого жуткого состояния, но выглядело это излишне театрально, неестественно и наигранно.
Подыгрывая бывшему Председателю Верховного Совета СССР, мы подхватили его под руки и деликатно сделали вид, что не заметили странности поведения «болящего».
В палате Крайко накрыл стол - мясо, картошка, фрукты, водка. В процессе трапезы Лукьянов заметно воодушевился, стал бодрым и здоровым. Мы обсуждали ситуацию в стране, и в процессе разговора я спросила:
- Анатолий Иванович, признаете ли вы свою вину? В том, что произошло, вы даже больше виноваты, чем Горбачев. Если бы вы не шли у него на поводу, не вносили бы изменения в Конституцию, не принимали бы такие законы, которые позволяли Горбачеву действовать на свое усмотрение, выкручивая депутатам руки, уверяю вас, сегодня была бы другая ситуация. И вы бы в тюрьме не сидели, и страну бы не разрушили.
Крайко даже застонал от моей тирады:
- Сажи, давай не будем о политике! Человек же болен! Опять ты за свое.
Но Лукьянов его остановил:
- Нет, Александр Николаевич, не надо ее перебивать! Она права! У нее очень сильно развита интуиция. Наш подход наумный, а у нее - мощная интуиция. Если мы проследим все, что она говорила, и сравним с тем, что произошло, мы в этом убедимся. Вот и давайте думать, у кого более точный прогноз: у тех, кто мыслит научными категориями, или у тех, кто обладает мощной интуицией.
В этот момент он был искренен как никогда. В его словах звучало как будто покаяние:
- Да, Сажи, признаю. И теперь убежден, что должен был вести себя по-другому. Но кто мог представить, что все так повернется...
Лукьянов рассказал, как Горбачев не мог успокоиться,
