Краснофлотцы - Артем Владимирович Драбкин
Как обстояла ситуация с гигиеной на подводной лодке?
После похода мы обогнули хитрый остров Кильдин, заходим в Кольский залив, каждый начинает мучиться, морда небритая, скажут: «Что за вид, что вы там одичали окончательно, что ли, говорить разучились? Давай бриться!». Ну и так на скорую руку, там кто-то намылится, скребет бритвой. Грязные, вид — лицо чистое, а здесь, я извиняюсь, не очень. Плохо с водой, плохо. И мы брились все-таки, а командир Лунин принципиально не брился, и вот есть встречи, фотографии, в этой шапке своей знаменитой, морда небритая совершенно, и докладывает командующему. Командующий: «Товарищ командир, что же вы небриты?» — «Меня тогда не узнают, если я побреюсь».
То есть в этой ситуации про мытье вообще речи не идет?
Нет. Мылись, конечно, руки и лицо, немножко.
Какой самый комфортный отсек?
Это определяет аккумуляторная яма. Жилой отсек, четвертый отсек, там тоже аккумуляторная яма, большие аккумуляторы стоят. Вентилируют, там устойчивая температура.
Какая средняя температура в отсеках?
Пятнадцать-двадцать градусов.
А влажность высокая?
Влажность там все время сто процентов, но одежда всегда сухая.
Курили?
Закурил там, вообще целое горе. Я не курил, но беда заключалась в том, что я хотел выйти наверх, когда лодка в надводном положении, а дежурный командир говорит: «Ты куда? Нет, тебе нельзя». — «Почему?» — «А чего ты здесь будешь делать?» — «Буду дышать». — «Нет, ты не курящий». — «Елки-палки, конец света, им можно, мне нельзя?» — «Да». — «А почему?» — «А очень просто, они хоть делом заняты, курят, а ты будешь заполнять пространство, а если срочное погружение, и ты лишний человек? Ты будешь закупоривать трубу — люк, ни к чему, зачем? Курящий человек это переносит тяжело, а ты-то что? Дышать, тоже мне, иди дыши в отсеке, будет порядок». Нам полагалась пачка «Беломора» каждый день, я отдавал краснофлотцам в основном, а тут: «Ты куда?» — «Я курить!» — «Аааа, закурил, ну иди. Эхх, бедолага». Ну так вот и начал покуривать, бросил в шестьдесят первом году. Двадцать лет курил.
Какие чувства и мысли были после возвращения из похода?
В баню и выпить — вот главная мысль. Потом уже пробуждались все остальные человеческие наклонности и способности.
У подводников была своя база в Полярном, то есть вы были особой кастой или ничем не отличались от всех остальных моряков?
База у нас была своя, мы с надводниками практически не соприкасались нигде. Может, вы знали Лившеца, он на год старше меня, был старпомом на миноносце, так мы с ним познакомились на танцах, в 1943 году. Мы вступили в спор из-за одной дамы. Я ему говорю: «Мы с вами познакомились на танцах». — «Я помню, помню». Чуть не подрались, нормальное знакомство.
А дамы были из местных жителей или зенитчицы?
Нет, зенитчиц мы не знали никаких, местные дамы были со строительного завода. Судоремонтный — огромный завод, склады большие, тыл флота немножко был там, конструкторское бюро, народу много. Работниц на заводе было много.
Увольнительные, или как Вы жили в общежитии с флотским экипажем, выход в город контролировался?
Ну а как же, старпомом. После возвращения из похода жестко контролировалась дисциплина.
Он не позволял или наоборот: отработали — отдыхайте?
Всем было понятно, раз ты пришел из похода, значит, все в порядке, твоя часть отработала нормально, чего тебя задерживать, да и рвешься ли ты вообще куда-то пойти?
В Полярном не было особенных мест, куда можно пойти. Господа офицеры ходили в дом флота, в офицерский клуб, в кино. Мы там смотрели американские, английские фильмы: «Серенаду солнечной долины» увидел впервые, «Сестра его дворецкого», «Пожар в Чикаго». У нас в этом офицерском клубе играли пять или шесть человек — слухачи, ребята-музыканты, на аккордеоне играл Сашка, с ним играли в джазе в училище, так что я приходил: «Саня» и все. И там был, приезжал такой композитор Жарковский, «Прощайте скалистые горы» — это его музыка, он со слухачами долго занимался, но зато они подхватывали все, показали «Серенаду солнечной долины», все музыкальные композиции Глена Миллера — пожалуйста, танцуй. Шикарно и здорово.
Как воспринимались потери, когда лодка не возвращалась из похода?
Трудно передать, как воспринимались потери, трудно передать. Но Вы понимаете, конечно, уходили те ребята, которых мы знали прекрасно. У нас в нашей роте было два курса, наш курс и один курс старше. И только с нашей роты погибли: Боря Амбросимов, первый погиб, командир отделения, мною командовал, Павлов Жора, Голубев Вячеслав, Букин Коля, мои Донат Негушев, Борька Плешивцев, много народу, тяжело было.
И как-то поминали их или как вообще это было?
Ну, поминали, конечно. Три похода нашей лодки — десятый, одиннадцатый, двенадцатый походы. Перед десятым уходили, три лодки не вернулись, перед одиннадцатым походом три лодки не вернулись, перед двенадцатым походом четыре лодки не вернулись. Ну, а воевать кто будет?
Не было такого ощущения обреченности?
Нет, что Вы. Весело не было, конечно. Что сделаешь, а кто за тебя пойдет? Это очень тяжело. Причем погибали порой как вот Фисанович. Сбили англичане четыреста вторую лодку, там замечательный был командир, Каутский Александр Моисеевич, вот его сын Игорь Каутский до сих пор живой, тоже нашу топил, ну что ты сделаешь… А остальные, ну кто его знает. Мартынов, ой, много народу, всех не перечислишь, так это только одна рота.
Вы говорили, что награждали нормально, а за походы всем полагалось?
Нет, не всем, но меня отметили. Первый поход пришли, а мне комиссар говорит: «Ну, где твои кресты за Сталинград?» Я говорю: «Сергей Александрович, кресты, какие кресты — спасибо, шкура цела». Он говорит: «Правильно, все понятно». Тем более поход был успешный — Орден Отечественной войны второй степени.
Какие еще у Вас есть награды?
У меня семь орденов, шесть боевых, два ордена Отечества второй степени и четыре ордена Красной Звезды. Боевые медали за заслуги, за победу в Германии, за оборону Сталинграда дослали, когда я уже на Севере был, и за оборону Советского Заполярья. Есть остальные, но я просто не знаю всех. Есть еще и гражданские: один орденок, прежнее его название «Веселые ребята» — это знак почета, ну вот Морское собрание мне за заслуги поднесло крест.
Деньги платили?
Какой-то хитроумный товарищ ухитрялся как-то деньги вперед получить, черт его знает, как это получилось. Я был в отпуске в
