Вне закона. Мемуары - Сажи Зайндиновна Умалатова
лать со мной все что угодно. То был горбачевский период беззакония в органах внутренних дел. Но мой отчаянный поступок застал врасплох стражей порядка, они лишь удивленно смотрели, как длинноволосая блондинка уводила парня на безопасное расстояние.
Когда после подобного восстановления справедливости я вернулась в дом и хотела войти в квартиру, проснувшийся муж закрыл передо мной дверь и объявил: «Иди туда, где была». Пришлось повоевать, чтобы попасть в собственное жилище. Он не принимал моей философии и такой вот борьбы с несправедливостью.
Подобных моментов было в моей жизни немало. Какими могли быть последствия таких шагов - понимание этого приходило лишь после, когда все оставалось позади. Неоднократно я сама себе и своему мужу давала обещания больше так необдуманно в бой не бросаться, но возникала новая ситуация - и я забывала о своих обещаниях быть осторожной.
Незадолго до проведения чрезвычайного съезда прошел слух, что меня хотят похитить. Якобы похищение может случиться или ночью в канун съезда, или по дороге. За два дня до начала журналисты задали мне вопрос: «Ходят слухи, что вас хотят убить. Не боитесь ли вы?»
- Страх присущ любому здравомыслящему человеку, и я не являюсь исключением, - ответила я. - Вопрос заключается в том, чтобы достойно выйти из сложившейся ситуации. Но я знаю одно: съезд должен состояться!
В эти тревожные дни мои мысли также были заняты дочкой, которую в очередной раз я спрятала.
В эту пору ко мне пришел народный депутат СССР Супьян Авторханов. Тот самый, что бросил на IV съезде в лицо провокатору Хаджиеву скомканный листок с подписями о моем отзыве из Верховного Совета.
У него сильно заболела мама, он должен был ехать в Грозный и не мог присутствовать на съезде:
- Не подумай, что я убегаю. Со всеми решениями съезда я заранее согласен.
Я вручила Супьяну пакет:
- Передай дочке.
- А что здесь? Не передам, пока не скажешь.
Когда он увидел, что это были мои украшения, которые я сняла с себя, чтобы оставить ребенку на память в случае, если со мной произойдет самое плохое, Супьян Авторханов побелел и едва слышно произнес:
- Зачем?
- На всякий случай. Пожалуйста, передай. Я очень тебя прошу.
... На скрип тормозов машины под окнами дома в Грозном выбежали моя дочка и мама: они решили, что это приехала я. Но вместо меня увидели незнакомого мужчину, который протянул дочери пакет. С остановившимся взглядом она развернула его, взяла в руки содержимое и, отбросив от себя, заплакала. Наверное, решила, что эти кольца, серьги и цепочки -единственное, что осталось от меня. Мою дочку еле успокоили, а Супьян позже сказал мне, что в тот момент дал себе слово больше таких поручений ни при каких обстоятельствах не выполнять: «Тяжелее этой миссии у меня не было ничего в жизни».
До начала чрезвычайного съезда оставались сутки. Я уехала в Подольск. Сопровождал меня Станислав Терехов. Тогда мы были единомышленниками, это потом нас всех судьба растащила по разным политическим углам.
В Подольске я остановилась в семье Александра Фокина. У него прекрасная жена Галина Николаевна, добросердечная теща Анна Филипповна, умница дочка Наташа.
Я фактически не спала в ту ночь перед съездом. Время летело очень быстро. В три или в четыре часа утра все силовые структуры, все руководители Московской области получили телефонограммы: «Сорвать съезд Умалатовой!» К пяти утра об этом стало известно и Саше Фокину.
Телефонограммы летели во все концы Московской области, поднимали «в ружье» чиновников и военных. А я тем временем стояла у окна и смотрела во двор. Я не видела никогда такой роскошной ночи. 16 марта 1992 года выпал белый-белый снег! Я любовалась этой красотой и думала: «Что же принесет нам день грядущий? Господи, сделай так, чтобы ни с одним человеком не случилось беды! Только бы из-за меня ни у кого не возникло неприятностей!» У депутатов ведь есть семьи, дети. Я просила Бога о помощи и смотрела в необычно красивое небо. Я еще не знала об этой телефонограмме.
Послышался стук в дверь. Это была Галина:
- Сажи, ты не спишь?
- Нет, Галя, не сплю.
- Боюсь тебя расстроить, но ты должна это знать. Саше поступила информация о том, что спорткомплекс, где мы должны провести съезд, оцеплен вооруженными людьми.
С этими словами Галя вошла в комнату и замерла:
- Ты что, уже оделась?
- Я еще и не раздевалась, - ответила я.
- Тогда пойдем к Саше.
Мы спустились на первый этаж. Было 4.30 утра. Саша встретил меня словами:
- Есть еще одно место, где мы можем провести съезд. Это Дом культуры Вороново.
Мы быстро собрались и поехали туда. Нам открыли Дом культуры. Там царил немыслимый хаос - накануне ночью гуляла молодежь. Как могли, мы все убрали - в ю часов сюда должны приехать депутаты и журналисты. На наш съезд было аккредитовано 750 журналистов со всего мира. Этим вопросом занимался Александр Головенко, корреспондент газеты «Правда».
Едва приведя в порядок зал Дома культуры, Фокин послал ребят во главе со своим братом на нескольких машинах на перекресток встречать депутатов и журналистов: они ведь не знали, что место проведения съезда изменилось, и должны были ехать по первоначальному маршруту на подольскую военно-спортивную базу.
А тем временем депутаты ждали автобусов для отправки на съезд у гостиницы «Москва», но так и не дождались, потому что путь автобусам был прегражден на Васильевском спуске.
А мы стояли у Дома культуры и переживали: на часах уже ю утра, но ни автобусов, ни депутатов нет! Полная неизвестность! Зато, как рассказывали потом наши депутаты, к гостинице «Москва» пришел Виктор Анпилов, пригнал «отряд» бабушек и устроил митинг. Он бросал в мой адрес обвинения в том, что я обманула людей, что съезда не будет, что это была моя провокация, и теперь я «с перепугу куда-то исчезла...», и никто не знает места моего нахождения. В подтверждение своей клеветы он использовал факт моего отсутствия в гостинице. И призывал депутатов разойтись по домам.
Анпилов - мастер инсинуаций, он всегда классно выполнял отведенную ему грязную роль. К сожалению, слишком поздно я об этом узнала.
Макашов, Ждакаев и несколько депутатов потребовали от Анпилова прекратить провокацию, пригрозив ему «оторвать
