Лавка страха - София Яновицкая
— …Объяснить! — я уловил обрывок тети-Галиной речи. Глянул по сторонам и только теперь понял, что мы уже пришли в разношерстную гостиную соседок и я сижу между Агатой и Оскаром на диване.
Сами соседки сидели напротив, и лица у них были заспанные и недовольные. Тетя Галя возмущенно запахнула поплотнее полы махрового халата. Виолетта Иванна тут же повторила ее жест и поправила свой халат — шелковый, с цветами и птицами — и нервно забегала взглядом по нашим лицам. Волосы у нее были накручены на пластмассовые валики. Я как раз думал, как же неудобно спать с такой штукой на голове, когда Агата вдруг сложила руки на груди и потребовала:
— А может, это вы нам объясните?
Соседки ошарашенно замигали. Я переглянулся с Оскаром — он был в таком же шоке, как и я. Может, Марра сделала что-то с ее мозгами? Я открыл рот, еще не придумав, что соврать, но сестра снова опередила меня.
— Расскажете про то, что происходит в городе. — Агата поднялась с дивана, подошла к шкафу и бесцеремонно отодвинула стекло на одной из полок. — Про то, что вы знаете — и молчите.
Она взяла с полки большую книгу и вернулась обратно, не сводя с соседок пронзительного взгляда.
— Про Марру.
Оскар вздрогнул. Агата бросила свою добычу на столик, и я понял, что это не книга, а старый фотоальбом в бархатном переплете. Я поднял глаза на соседок. Вид у них был все такой же изумленный, но теперь еще и напуганный.
— Что ты мелешь, девочка, — забормотала тетя Галя, но получилось совсем неубедительно.
Виолетта Иванна сидела молча, бледная и с прямой спиной. Я перевел взгляд на Агату. Она смотрела на меня очень серьезно.
— Ты так и не понял, почему Марра кажется тебе знакомой?
Не дожидаясь ответа, она принялась быстро листать альбом. Тетя Галя протестующе булькнула, но ее никто не слушал. Агата наконец остановилась и разгладила разворот альбома. Кивнула, как будто лишний раз убедилась в том, что и так знала. И повернула альбом ко мне.
На страницах были бережно вклеены черно-белые фотографии трех девушек. Девушки открыто смеялись, позировали в обнимку, держали букеты, пытались втроем устроиться на одном велосипеде. В кокетливо улыбающейся девушке с лентой в кудрях легко угадывалась Виолетта Иванна. Насупленная, с двумя короткими косичками, походила на тетю Галю. А третья…
— Нет, — я отшатнулся. — Не может быть.
Сквозь наползающий туман я видел пристальный взгляд Агаты, слышал, как резко втянул воздух Оскар, но все это было как будто не по-настоящему.
Я узнал ее сразу и безошибочно. Я ведь уже видел ее молодой на снимках — дома, много раз, когда она пускалась в воспоминания. Вот только здесь она была младше и выглядела счастливее — как будто на более поздних фотографиях на ней появилась едва заметная тень, а здесь ее еще не было.
Теперь я понял, почему Марра казалась знакомой, и вместе с тем, почему я ее не узнал. Марра взяла ее облик из того времени, когда она еще жила здесь. Но при этом все очертания исказились, выдавая зло. Шея неестественно вытянулась. Пальцы истончились, стали длинными и костлявыми, с когтями вместо ногтей. Улыбка потеряла свое тепло, зато нечеловечески расширилась, а зубы заострились. Но самым главным, конечно, были глаза. Из зеленых и полных жизни они превратились в бездонные черные кратеры.
Марра надела юное лицо бабушки, как маску, и оно растянулось, подстраиваясь под ее собственные черты.
В голове у меня пронеслись строки, торопливо написанные прадедушкой: «Его истинный образ неизвестен никому из живущих, ибо оно принимает обличье последней поглощенной им жертвы». Но… это могло означать лишь… Меня замутило. Я поднял глаза на соседок — они смотрели на меня с нарастающей паникой — и не узнал свой голос, когда заговорил:
— Рассказывайте.
— Она что… — Виолетта Иванна протянула трясущуюся руку к альбому, но так и не коснулась фотографий. — Она… оно… теперь выглядит… так?!
— Вета, замолчи! — рявкнула тетя Галя, но ее перебили одновременно Агата и Оскар.
— Марра, — сказали они хором. — Так выглядит Марра.
Тетя Галя свирепо нахмурилась, посмотрев сначала на них, потом на свою сестру. Виолетта Иванна обмякла на диване, прижав руку к груди.
— Расскажите, — повторил я и посмотрел на нее в упор. Она слабо кивнула.
— Не смей, — приказала тетя Галя.
Виолетта Иванна устало повернулась к ней.
— Ты же видишь, что происходит в городе. Оно повторяется. — Она зажмурилась и затрясла головой. — Мы обязаны сделать хотя бы это.
Тетя Галя открыла рот, но ничего так и не сказала. Вместо этого она поднесла руку к глазам, повозилась, а когда снова подняла на нас взгляд, у меня вырвался сдавленный вскрик.
По ее глазам расходились черные трещины.
Глава 24. Последняя жертва
Их называли попугаями-неразлучниками. Галя, Вета и Белла. Сначала мамы катали в колясках Галю и Беллу, через год к ним присоединилась Вета. Они вместе возились в песочнице, когда появился книжный магазин и дерево с глянцевыми, словно сказочными, красными яблоками. Беллин папа привез его с ярмарки и подарил Галиной и Ветиной семье — точнее, отдал в оплату долга, а сам основал «Лавку cтраха». Дерево росло в сотни раз быстрее обычного. Яблоки на нем, правда, оказались невкусными и мгновенно портились, когда их срывали. Но идеальный сказочный вид яблони служил отличной рекламой, а вокруг быстро разрослись другие деревья. Урожай стал продаваться вдвое лучше, чем прежде, — родители Гали и Веты решили, что яблоня с ярмарки приносит им удачу. Три подружки играли в саду в куклы, и дерево с огромными красными яблоками казалось им волшебным. Они сидели под его кроной и год спустя, пытаясь осознать странные слова о том, что у Беллы ушла мама. Уехала одна, насовсем, только оставила Белле свое колечко. Девочки рассматривали настоящее взрослое украшение, говорили, что мама вернется — иначе не бывает, — и обещали дружить всегда. В куклы играть почему-то не хотелось.
Белла стала носить колечко на шее, как кулон, не снимая. Спустя несколько месяцев вера в то, что «иначе не бывает», пошатнулась, но все еще жила. В городе творились странные и страшные вещи, но девочки тогда не понимали, что происходит, и радовались, что живут рядом, — ведь обезумевшие от ужаса взрослые никуда не пускали детей,
