Операция «Северные потоки» - Ирина Владимировна Дегтярева
Ермилов вытащил из кармана пачку фотографий и начал выкладывать их перед Стеценко, комментируя:
— Это труп Мельникова. Знаете такого? Нет? А он познакомился с вашим огнестрельным оружием. Убит из вашего ПМ. Есть заключение экспертизы. Это фото вашего отпечатка пальца с перил около места убийства, там же обнаружена гильза. Далее, фото вашей машины, выезжающей из Крыма накануне убийства и въезжающей обратно — после. Еще фото с видеокамер около дома участника диверсии на Крымском мосту. Вы частенько ездили в Щёлкино, передавали поручения для группы от ваших хозяев в ГУР МО Украины и сотрудников MI6. — Ермилов достал из папки бумаги и стал выкладывать их поверх фото. — Баллистическая экспертиза по оружию, изъятому у вас при задержании, экспертиза по пальчикам, распечатка аудиозаписи рассказа вашего первого куратора сотрудника ГУР МО Руслана Щербака о вас, свидетельство того, что он передал вас по указанию руководства другому куратору — Роману Черкасскому, а перед этим Щербак снабдил вас личными делами боевых пловцов из семьдесят третьего Морского центра специальных операций Украины. Вот еще фото Демченко и Гончар — это одни из тех боевых пловцов, бывших и действующих, которых вы выбрали для англичан, по их просьбе, для того чтобы использовать их в качестве исполнителей диверсии на «Северных потоках». Тут показания Демченко о вашем «случайном» знакомстве на Тороповой даче. И это еще не всё. Здесь показания задержанного в Херсоне командира диверсионной группы Эдуарда Кулакова. Для него вы должны были доставлять оружие в случае успешной работы ДРГ. Более того, он встречался с вами в диверсионной школе в Броварском районе под Киевом и дал вам всеобъемлющие характеристики на Демченко и Гончар.
Ермилов сел. До этого он стоя, как крупье, раздавал не карты, а документы и фотографии. Поглядел на Стеценко, еще более бледного, чем в начале допроса.
— В итоге участие в организации диверсии на Крымском мосту, кстати, задержанные активно дают показания, участие в подготовке терактов в Херсонской области и Херсоне, подготовка диверсии на «Северных потоках», ликвидация одного из участников диверсии на газопроводах, вооруженное сопротивление при задержании… Я уж не говорю о работе на иностранные разведки — ГУР и MI6. В общем, пожизненное вам гарантировано. Кстати, возможно, еще наклевывается связь с ИГ, запрещенным в России, во всяком случае, с одним из боевиков — Рустемовым с псевдонимом Визирь.
Стеценко молчал, и Ермилов решил добавить:
— Микки Майлз — английский дипломат и по совместительству шпион — приезжал в Краснодар, в то же время и вы там были. Тогда с ним и встречались? Были еще контакты?
— Были… — хрипло проговорил Стеценко. — Дайте воды. — Он выпил целый стакан. — Мне будет снисхождение?
— Если начнете сотрудничать.
— Где Визирь? Его лежка, адрес? — это вдруг спросил Горюнов, будто в комнате выстрел раздался. Вздрогнули от неожиданности и Ермилов, и Стеценко. Петр встал, подошел к Стеценко и навис над ним, опершись руками о столешницу и о стул, на котором тот сжался, словно ожидая удара.
— Не знаю. Вроде говорил, что на Корабелке.
— Где там — на Аполлоновке или Ушаковой балке? — проявил знание города Горюнов.
Как выяснилось позже, у Петра были агентурные сведения по поводу вероятного адреса, и он проверял Стеценко.
— Кажется, на Ушаковой.
— Что ты о нем знаешь? — Горюнов не был склонен разговаривать с диверсантом, как Ермилов, — подчеркнуто вежливо. Хотя Петр почти со всеми общался довольно фамильярно.
— Познакомились с ним в Киеве. Он научил меня кое-каким приемам. — Стеценко стушевался.
— Киллерским? — догадливо уточнил Петр, перехвативший инициативу в допросе и продолжая дожимать.
От адвоката изначально Стеценко отказался, но и теперь не вспоминал о юридической защите. Уже не просто они перевалили Рубикон, а пробили стену плотины.
— Да. Он показывал. Опасный, страшный человек. Воевал в Сирии и, кажется, в Ираке в ИГИЛ. Куратор, я имею в виду Романа, в переписке я называл его Даниилом, сказал, что мы какое-то время будем работать с Рустемом в тандеме. Но у того особое задание. Насколько я понял, Визирь, как и я, обладал правом вербовки новой агентуры, что он и должен был осуществлять. Уже здесь, в Крыму, планировал сколотить группу для ликвидации местных чиновников. Думаю, он сейчас этим и занимается. Насколько я понял, в конце сентября задержали часть его группы. Но Визирь продолжит свое дело.
— Как вы поддерживали связь?
— Через мессенджеры.
— Он может знать, что ты задержан? — Петр достал сигарету и вертел ее в пальцах. Присел на край стола, так что Ермилову пришлось вытягивать из-под него фото и документы.
— Если по ТВ и в интернете информации об аресте не было…
— Нет, — убежденно сказал Ермилов.
— Тогда вряд ли. На связь мы последнее время выходили крайне редко. Не было повода.
— Но он видел, что вы давно не появлялись в Телеграмм, или где вы там переписывались? — Олег наконец выдернул последнюю фотографию и бережно спрятал все в папку. — Это может быть сигналом провала?
— Задержали меня не дома, соседи вряд ли бы рассказали, если бы он пришел поинтересоваться. К тому же Визирь и не знает, где я живу. У нас конспирация довольно жесткая. В принципе мы с ним не оговаривали сигнальную систему о провале.
— Ну вы-то знали, что он обосновался где-то на Корабельной стороне, — резонно заметил Ермилов.
— Я ведь не знаю точного адреса, да и он безбашенный. Не боится ничего и никого. У него словно защитные механизмы отключены. Мне кажется, такие в любой момент могут совершить самоподрыв. Он, кстати, как-то говорил, что его в Сирии готовили к участи смертника. Но в последний момент не понадобилась его самоотверженность.
— Допустим, он хотел с тобой связаться в эти дни, пока ты куковал в изоляторе…
— Я, естественно, не ответил, — кивнул Стеценко, продолжая развивать тему. — Ничего. Говорю же, это не знак провала. Не было договоренностей заходить на свою страницу, скажем, каждую неделю. И вообще, не его забота проверять меня.
— А в Центре? Какая у вас была система оповещения о провале или о вашем благополучии?
— Месяц нет от меня никаких сигналов — это значит провал. — Он бросил взгляд на календарь на стене. — Еще дня четыре — и всё, меня спишут со счетов. О благополучии было решено дополнительно не сообщать. Тем более я как раз накануне задержания связывался с Романом.
— Месяц не многовато? — Ермилов посмотрел на Горюнова. Тот почувствовал взгляд и, не оборачиваясь, покачал головой. Уж кому знать, как не ему.
— Олег, нужен его мобильник. Он должен со своего выходить. Пускай просто выйдет «в эфир» и просмотрит сообщения, нам заодно покажет.
Ермилов позвонил и попросил принести телефон из вещей Стеценко. Пока ждали, спросил:
— Денис Михайлович, когда заходите на свою страницу, вы всегда отвечаете на послания или только просматриваете?
— По-разному.
— Сейчас только зайдете и просмотрите. Бывало, что вы так долго не на связи?
Подумав, Стеценко пожал плечами:
