Операция «Северные потоки» - Ирина Владимировна Дегтярева
— Это уже что-то, — сказал Ермилов, выдернув из дремы прикорнувшего на диване Семена.
— А? — встрепенулся он.
— Можем возвращаться в город славы русских моряков. Я уже сроднился с ним.
— Переезжайте к нам, — предложил, улыбнувшись, Филипчук.
Ермилов подумал, что постарается перетянуть этого парня в центральный аппарат, к себе в отдел. Он ему напомнил его самого двадцатилетней давности. Олег ударился было в ностальгию, но Плотников вернул его к нынешним реалиям, позвонив по закрытой связи.
— Константиныч, я, конечно, понимаю: Ростов, раки, то да сё, но твоя южная гастроль требует логического продолжения. Что молчишь? Насторожился?
— И в чем оно заключается? Есть новости от Егорова?
— Нет, в Турцию я тебя не отправлю, а вот в Сирию…
— Куда? — но тут же Ермилов догадался: — Горюнов! Ну ясно. Я ждал этого подвоха.
— Подвох — это его второе имя, — пошутил Плотников и намекнул: — Звезды сошлись. — Он даже по ЗАС не хотел говорить в открытую, однако Ермилов и так понял, что речь идет о личном контакте с агентом Горюнова из военной разведки Украины. Почему решили организовать встречу в Латакии, это вопрос к Горюнову, но он его, может быть, разрешит при встрече.
Ермилов изложил новые обстоятельства в отношении Стеценко, оставив это напоследок, рассчитывая произвести эффект.
Плотников, как всегда, в своем репертуаре — нисколько не удивился.
— Связь Стеценко с организаторами диверсии на «Северных потоках» становится очевидной. А через это и связь Микки Майлза через Трошина с подрывом газопроводов. Вот была ли прямая связь Стеценко с Майлзом? Это вопрос, который пока остается без ответа. Ликвидатор — это любопытно. То, что он опасен, было ясно, еще когда его задерживали с перестрелкой. Вот и подумаешь лишний раз, может, и правильно его взяли сразу. Что, если его следующей жертвой был Демченко?
А вот Ермилов удивился. До такого в своих размышлениях о Стеценко он еще не успел дойти. А Плотников, как всегда, реагировал мгновенно.
Однако Олег тут же подумал, что если Стеценко только один из членов диверсионной группы, действующей в Крыму, то опасность для Демченко после его возвращения из Турции остается на повестке дня. Надо будет пойти на опережение, пройдясь катком доказательств по Стеценко и вызвав его на откровение и, возможно, сотрудничество. Ермилов сделал себе зарубку на память по этому поводу.
— С гибелью Мельникова ты отработал оперативно. Молодец! Если им вздумается подключить прессу и попытаться списать гибель Мельникова на работу наших спецслужб, как они это любят и умеют, якобы ФСБ ликвидирует свидетеля российской диверсии на собственном газопроводе, то теперь этот финт у них не получится. Предавать огласке участие Стеценко в ликвидации мы не станем. Но о том, что мы в курсе дела и с доказательствами у нас полный порядок, до них по своим каналам доведем своевременно. Однако пока торопиться не будем, не стоит афишировать, что Стеценко арестован. Пусть не дергаются. Особенно приснопамятный болгарин. Думаю, в Латакии и о нем зайдет разговор.
— Когда лететь? — Ермилов взглянул на часы.
— Ты должен сесть в Ту–154, летящий из «Чкаловского». Он будет делать техническую посадку в Симферополе. Так вот тебе надо успеть к тринадцати часам завтрашнего дня. Время у нас ограничено.
Ермилов понимал, что, если агент УБТ окажется в Сирии, то там он не останется надолго. У него своя программа, и российская военная контрразведка в нее не слишком-то вписывается.
— Кстати, информацию о подготовке диверсии на «Турецких потоках» передали турецким коллегам.
— В деталях? Тогда это рушит все наши построения, — нахмурился Ермилов. — Демченко и его Алена попадут в разработку турецких контрразведчиков. Под наблюдением могут оказаться и наши. Егорова предупредили?
— Разумеется. Сообщение не детальное. Однако политический момент таков… — вздохнул Плотников, как видно, тоже не слишком довольный преждевременной передачей информации. — По-любому в ближайшее время взрыв не произойдет, они ведь только начали собирать заново команду водолазов. Могли бы, конечно, и повременить с подобными сообщениями. Ну что поделать… Остерегли турок, чтобы те усилили меры безопасности. Указали на разгулявшихся англичан из Генконсульства в Стамбуле… Ведь этот Эд сотрудник английского диппредставительства. Резидентура СВР из посольства в Анкаре его знает. Так что не только в Москве у британцев в посольстве разведчики окопались сплошняком. Это уже не единицы под крышей посольства, а целое подразделение на нашей территории. И у турок, похоже, такая же обстановочка.
⁂
Ночь разматывала цепи фонарных огней до туманных кругов рассеянного света, размытых слабым дождем, то стихавшим по дороге к Крыму, то усиливающимся настолько, что дворники машины Филипчука резиново попискивали и стукали. Они словно не смахивали дождевую воду с лобового стекла, а проглатывали, двигая резиновым кадыком с таким странным звуком. Ермилов подремывал на заднем сиденье, накрывшись ветровкой, которую снял, чтобы не измять.
Очередь на мост из машин объехали и на Крымский мост заскочили только с помощью универсального пропуска — удостоверений сотрудников ФСБ. Меры безопасности тут усилили, но обугленная часть моста у арки красноречиво говорила, что досмотр, даже с рентгеном, не панацея.
Звонок от Свиридова застал их ранним утром на Феодосийской развязке. А узнав, что Ермилов уже не в Ростове, Андрей Александрович неожиданно обрадовался:
— Вот и ладненько. Заедете в Керчь, раз вы неподалеку. Нашли Ширяева. Погляди там что и как.
— Я на самолет опоздаю. В чем там дело, Андрей Александрович? Его задержали?
— В виде трупа, Олег Константинович. Не опоздаешь. Дело на час.
— Сворачивай на Керчь! — Ермилов уже хлопнул по плечу Филипчука. — Куда нам в Керчи, Андрей Александрович?
— Завод «Альбатрос», заброшенная территория, там в машине обнаружили труп Ширяева.
— Что за завод? — спросил Ермилов у Семена.
— Когда-то бытовую технику выпускали и кое-что из приборов для ВМФ. Он неплохо сохранился, потому что его построили только в восемьдесят пятом.
На въезде торчали огромные стилизованные серп и молот, облезлые, ржавые, но все еще с оттенком красного. Около длинного заводского корпуса стояли два черных микроавтобуса, блестевшие на утреннем солнце. О вчерашнем дожде ничего не напоминало. Небо сияло голубизной, и даже стало жарко в ветровке, когда Ермилов по солнцу подошел к следственно-оперативной группе. Филипчук кому-то пожал руку, его узнали.
— Вон машина! Ни с воздуха, ни с дороги не видно, — указал один из оперативников в сторону длинного серого корпуса с выбитыми окнами. Остатки бетонного забора и заросли акации, атаковавшей заброшенный завод, надежно маскировали легковушку. — Труп уже не кондиция. Смотреть там нечего. Обнаружили сталкеры. Лазят тут везде… После зрелища, которое они увидели, думаю, теперь у них надолго пропадет охота соваться на заброшенные объекты, — он пригладил короткие усы, скрывая улыбку. Солнцезащитные очки торчали у него на макушке.
Ермилов заглянул в машину. Трупный запах распространялся далеко за ее пределы, и раздутый труп едва ли можно было опознать.
— Судмедэксперт где? — позвал Ермилов.
От группы мужчин, куривших в стороне
