Длинные ножи - Ирвин Уэлш

В комнате повисает напряженная тишина. Затем Харкнесс, слегка моргнув глазом, говорит:

– Слушай... мы все...

Гиллман бросает на него тяжелый взгляд.

Харкнесс колеблется под его обжигающими глазами, но продолжает:

– Я хочу сказать, что мы все... – Он смотрит на Драммонд и Гловер. – ...большинство из нас бывали в стрип-клубах и барах. Иногда по службе, а иногда и... ну, ты знаешь...

– Давайте кое-что проясним, – объясняет Леннокс. – Никого здесь не будут судить за то, что он делает в свободное время...

– Да неужто? – перебивает Гиллман. – А у меня почему-то другое впечатление, – И он бросает уничтожающий взгляд на Драммонд, затем на Гловер, на что обе женщины реагируют по-разному. Лицо Драммонд вспыхивает, а Гловер просто холодно смотрит на него в ответ, хотя глаза у нее какие-то стеклянные.

Леннокс пытается успокоить ситуацию.

– Споры о том, какими должны быть копы и какие они на самом деле, и что они должны делать, вряд ли помогут нам найти убийцу Норри, так что давайте не будем тратить на это время. Я спрашиваю о Норри и его конкретных привычках, давайте оставим социологический анализ полиции в целом.

К Драммонд быстро возвращается самообладание.

– Почему он в свое время ушел из полиции? – спрашивает она. — Что-то большее, чем просто желание выступать на сцене?

Навязчивая мысль терзает Леннокса: румянец у Драммонд такой же, как тогда перед оргазмом, когда он ее трахал. Он думает о ее теле – каким гибким и атлетичным оно было в постели и каким тонким и хрупким кажется сейчас, в одежде, на работе. Вспоминает о том, что Гиллман за ней следит. Вглядывается в прищуренные глазах своего коллеги, его тяжелую челюсть, огромную родинку на лице. Чувствует, как кровь отхлынула от лица.

Ты хочешь трахнуть ее и убить его... нужно сказать ей, что он следит...

Он осознает, что вокруг него разгораются споры, но ему сложно избавиться от этих жестоких, сексуальных мыслей...

– Нихуя это не значит, – рычит Гиллман. Это адресовано Драммонд, и Леннокс, наконец, возвращается в комнату совещаний.

– Слушайте! – кричит Драммонд, перебивая Гиллмана, и прикрепляет к доске фотографию женщины. Ленноксу вдруг кажется, что она – начальник. Она тут всем заправляет. – Вот случай, когда было подано заявление о сексуальном домогательстве. Дело закрыли, ничего доказать не удалось. Это было в девяностых, – И ее глаза враждебно прищуриваются. – Хотя, возможно, это ничего не значит: Норри Эрскин уволился из полиции через год после этого.

– Кто она? – спрашивает Леннокс, глядя на фотографию.

– Андреа Ковингтон, – объявляет Драммонд собравшимся, и шея у нее напрягается. Леннокс ненадолго развлекается мыслью о том, как он станет мужем Драммонд и будет сидеть дома после ее продвижения по службе, покорно вылизывая ее напряженную киску каждый вечер, когда она будет возвращаться домой после тяжелого рабочего дня. Это так нелепо, что он вынужден подавить смешок, пока она продолжает. – Она сама недолго работала в полиции. Тогда она об этом не хотела говорить. Может, сейчас она будет более разговорчивой, – говорит она, наблюдая, как Гиллман качает головой. – Я поговорю с ней, – заявляет она, затем задумывается и обращается к Ленноксу. – Может ли тот факт, что его тело было брошено на футбольном поле, что-то означать?

Леннокс, не ожидавший прямого вопроса, едва заметно пожимает плечами и поднимает брови, давая понять, что открыт любым идеям.

– Эдинбургские воскресные лиги, – говорит Харкнесс. – Что тут такого?

Драммонд пожимает плечами.

– Может быть, это сделал кто-то, кто на самом деле не очень хорошо разбирается в футболе?

Леннокс задумывается над этим, пока Гиллман бросает на нее еще один испепеляющий взгляд. Затем перед его глазами всплывает посиневшее, кастрированное, обнаженное тело Эрскина... Труди, уходящая прочь... Фрейзер, в своем платье, не желающий уступать... Вся боль мира, кажется, пронзает его тело.

– Норри был одним из нас, – он произносит эту избитую фразу без всякой иронии. – Давайте найдем этого злобного ублюдка, – И теперь его голос звучит с должной энергией. – Вы все знаете, что делать.

Все возвращаются на свои рабочие места. Леннокс садится рядом с Драммонд, включившей компьютер. До него доносится запах ее духов.

– Возможно, связь здесь не между жертвами, а между ними и каким-то другим человеком, – говорит она, просматривая личное дело Эрскина.

Леннокс старается сосредоточиться.

– Не уверен. Я все еще расследую ситуацию с Лорен и этим типом Гейлом. Они могут быть причастны к смерти Галливера и, возможно, Норри, хотя к Пиггот-Уилкинсу их вряд ли притянешь. Но они полны загадок. Сексуальная идентичность – и так достаточно темное дело, а уж с трансгендерами...

Драммонд никак на это не реагирует.

Ленноксу хочется отвести ее в сторону, сказать, что им нужно поговорить. Или обнять ее. Но он не знает, что сказать, и это будет выглядеть нелепо. Поэтому он встает и направляется к своему столу. Потом, не в силах успокоиться, встает у доски, смотрит на фотографии, заметки, связи. Ему хочется поместить Фрейзера Росса, своего племянника, в центре.

К нему подходит верный Скотт Маккоркел и спрашивает, все ли в порядке. Леннокс кивает, подмигивает ему и выходит. Этот момент краткой и тревожной близости оставляет его молодого коллегу вдохновленным. Ленноксу нужно увидеть Тоула, сказать ему, что ему необходимо найти племянника. Теперь, когда он знает, что Фрейзер жив, но напуган и скрывается, ему кажется еще более важным найти его до того, как это сделает тот, от кого он прячется. Леннокс подозревает, что этот кто-то – Гейл. Это недостойно взрослого мужчины, но он также осознает, насколько опасается навлечь на себя неодобрение сестры. Как Джеки пробуждает детскую пассивность, против которой он боролся всю свою жизнь.

Он подходит к кабинету Тоула, но того нет на месте. Набирает его номер, но ответа нет. Его начальник сейчас, похоже, общается, в основном, сообщениями. Леннокс думает, находится ли он еще в Гайл-парке или уже в морге.

Босс, надо срочно поговорить. Где ты?

Встретимся в Инверлейт-парке. У пруда.

Изменения в Роберте Тоуле для Леннокса даже более загадочны, чем любые трансгендерные штучки. Начальник отдела тяжких преступлений почти никогда не покидает свой кабинет. Продуваемый всеми ветрами парк находится в нескольких минутах ходьбы от полицейского управления. Прибыв туда, он видит, что Тоул с мальчиком лет пяти запускают в пруду кораблик. Тоул поднимает взгляд на подходящего Леннокса.

– Рэй. Как дела?

– Хорошо,