Детектив за обедом. Убийство подают горячим - Токуя Хигасигава
— Миюки? Но почему?
— Кое-что в ее словах показалось мне странным. Одзё-сама, вы и сами, вероятно, изволите помнить, что сразу же после нападения она прибежала из соседней комнаты и первым делом поинтересовалась, не случилось ли чего-то с тетушкой Котоэ.
— Да, точно, так и было. Кажется, Юсукэ-кун тогда ей еще ответил: «Глупая! Не с тетушкой Котоэ, а с Юри!» Ну и что с того?
— Так вот, почему же Миюки-сан подумала, будто что-то случилось именно с тетушкой Котоэ? Комната, где произошло нападение, принадлежала Юри-сан. И хотя на тот момент в ней действительно находилась Котоэ-сама, помимо нее там были и Такако-сама, и Юсукэ-сан, и ваш покорный слуга. Так почему же тогда Миюки-сан спросила: «Что-то случилось с тетушкой Котоэ?» — ведь подобный вопрос звучит достаточно нелепо в таких обстоятельствах, не правда ли?
— Хм, да, действительно странно.
— Вот тогда-то я и задумался: а что, если на самом деле это именно Миюки-сан ранила Юри-сан? И затем, просто чтобы создать у окружающих впечатление, будто она совершенно не понимает, что происходит, нарочно выдала подобную бессмыслицу?
— Понятно. То есть ты решил, что она решила разыграть детскую наивность?
— Именно так. А теперь представьте, что Миюки-сан и правда была преступницей. Какие действия она предприняла бы сразу после нападения? Тут возможен лишь один вариант, а именно: ранив сестру в ее комнате, она выходит на балкон, откуда перепрыгивает к себе на соседний, а затем как ни в чем не бывало выходит уже из своей комнаты в коридор. Вполне реалистичный сценарий. Более того, это еще объясняет, почему она оказалась на месте происшествия позже остальных. Я уж не говорю о том, что под балконом не было обнаружено следов преступника, — еще один факт, прекрасно увязывавшийся с моей догадкой. Я был абсолютно уверен, что разгадал это дело, однако, когда мы с вами вышли в сад и мне довелось хорошенько рассмотреть место происшествия оттуда, я немедленно осознал собственную ошибку.
— Ах, ну понятно, — наконец-то, догадалась Рэйко. — В комнате Миюки-тян нет балкона. Если бы она и впрямь оказалась преступницей, то единственным способом скрыться с места преступления для нее было бы запрыгнуть в окно своей комнаты с балкона Юри. Миюки-тян точно не смогла бы провернуть подобный трюк.
— Совершенно верно. Значит, Миюки-сан непричастна к нападению. И таким образом мы возвращаемся к изначальному вопросу: отчего же она вообразила, будто что-то случилось именно с тетушкой Котоэ? Было ли в той ситуации нечто такое, что могло сбить ее с толку? И тогда меня вдруг осенило. Выйти же на верный след мне помогли ваши слова, одзё-сама.
— Мои слова?.. Разве я сказала что-то важное?
— Да. Одзё-сама, когда вы изволили обратиться с вопросом к Котоэ Сайондзи, то назвали ее «оку-сама». Честно говоря, в этот момент меня прошиб ледяной пот: ведь Котоэ-сама никогда не была замужем. А потому ничьей женой, ничьей «оку-сама» она не являлась. И я подумал, что обратиться к ней подобным образом было величайшей бестактностью.
— Ах, ну теперь, когда ты об этом упомянул, и правда… Но как мне тогда следовало к ней обратиться?
— Этот вопрос озадачил и меня. Тогда-то я и задумался: как же к ней обращается дворецкий Ёсида, служащий уже многие годы в доме Сайондзи? И тут мне пришла в голову следующая мысль: а что, если он зовет Котоэ Сайондзи «одзё-сама»? Точно таким же образом, как и я обращаюсь к вам, одзё-сама.
— Ну уж, думаю, моя ситуация все-таки сильно отличается от ситуации Котоэ-сан.
— Действительно, Котоэ-сама — дама, уже перешагнувшая рубеж канрэки, так что, учитывая ее почтенный возраст, обращаться к ней «одзё-сама» несколько странно. Однако форма обращения — это, по сути, лишь определенная условность, закрепившаяся между двумя людьми. Пятьдесят лет назад, когда дворецкий Ёсида только поступил на службу в дом Сайондзи, Котоэ-сама и правда была юной наследницей семьи, а потому дворецкий, несомненно, звал ее не иначе, как «одзё-сама». Но поскольку она так и не вышла замуж, их отношения с тех пор не претерпели никаких изменений. Следовательно, дворецкий Ёсида и сейчас, вероятно, продолжает называть ее «одзё-сама». Придя к этой мысли, я решил проверить свою догадку и обратился к Котоэ-сама именно таким образом. А результат вы лицезрели уже своими глазами.
Котоэ Сайондзи, услышав, как Кагаяма называет ее «одзё-сама», отреагировала на это обращение совершенно естественным образом, будто так и должно быть.
— Между прочим, вы ведь помните тот момент, когда мы только прибыли в особняк и Юри-сан упала с лестницы? Тогда Ёсида-сан сразу же бросился к ней на помощь, но назвал ли он ее «одзё-сама»?
— Хм, теперь, когда ты упомянул об этом… Кажется, так он не говорил…
— Именно. Он этого не сделал. Впрочем, если задуматься, подобное обращение к Юри-сан могло быть несколько проблематичным, ведь в доме Савамура две наследницы, и если бы дворецкий стал называть «одзё-сама» их обеих, ему пришлось бы разделять их на «Юри одзё-сама» и «Миюки одзё-сама». Но даже этого он не сделал.
— Точно! Теперь я вспомнила! Когда Ёсида-сан увидел, как Юри покатилась по лестнице, он закричал: «Юри-сама-а-а!»
— Верно, это соответствует и моим воспоминаниям. Получается, что он обращается к сестрам Савамура как «Юри-сама» и «Миюки-сама», но при этом продолжает называть перешагнувшую рубеж канрэки Котоэ Сайондзи «одзё-сама».
— То есть… получается…
— Да, вы, вероятно, уже догадались, не так ли? Важны именно те слова, которые произнес дворецкий Ёсида, когда вы вместе ворвались в спальню Юри-сан. Едва он вошел в комнату, как тут же воскликнул: «Что случилось, одзё-сама?!» Вы, одзё-сама, совершенно естественно подумали, что Ёсида обращался к раненой Юри-сан, однако на самом деле он говорил с Котоэ-сама. А это значит, что в той запертой комнате, помимо Юри-сан, находился еще один человек — Котоэ Сайондзи. И если одна из них — жертва, то вторая, несомненно, преступница.
— Вот оно как… Котоэ-сан — преступница… И все время находилась внутри той комнаты…
— Одзё-сама, я понимаю, почему вам трудно принять этот факт. Но ведь вы не могли внимательно осмотреть каждый уголок той комнаты перед тем, как войти. А там было множество мест, где с легкостью удалось бы спрятаться: за книжным шкафом, например, или же под письменным столом, или даже просто в дальнем углу комнаты… Котоэ-сама всего-то и нужно было, что затаиться на несколько секунд, и в той спальне она без труда смогла это сделать. Вы, одзё-сама, вбежали в комнату и, ничего не заметив, сразу же устремились к постели, где лежала раненая Юри-сан. А вот Ёсида-сан, в свою очередь, обнаружил прятавшуюся Котоэ Сайондзи — это его так ошеломило, что у него невольно вырвалось восклицание: «Что случилось, одзё-сама?!» Однако, будучи полностью поглощенной состоянием Юри-сан, вы даже и не заметили, что преступница находилась прямо у вас за спиной. Когда же вы наконец оглянулись, то в комнате уже собралось множество людей, вот почему в ваших глазах Котоэ-сама оказалась просто одной из тех, кто прибежал на шум. Затем же в спальне появилась Миюки-сан и спросила: «Что случилось с тетушкой Котоэ?»
— Точно, Миюки-тян ведь знала, что, говоря «одзё-сама», дворецкий Ёсида имел в виду Котоэ-сан.
И лишь тут Рэйко осознала, какую важную роль она сама сыграла в этом деле.
— Выходит… тем, кто помог преступнице выбраться из запертой комнаты, была я сама? Это я выставила спрятавшуюся в спальне жертвы преступницу за дверь вместе с остальными?!
— К сожалению, именно так. Когда вы приказали всем собравшимся выйти в коридор, Ёсида-сан, вероятно, сразу заметил вашу ошибку. В ней он увидел крошечный шанс спасти Котоэ Сайондзи от позора, который неминуемо пал бы на нее, если бы ее обвинили в совершении преступления. Поэтому он, сделав вид, что покорно следует вашему приказу, сказал что-то вроде: «Господа, давайте поступим так, как
