Огни Хафельберга - Софья Валерьевна Ролдугина
— Кстати, об Анхелике, — свохватился Шелтон и подтолкнул напарника к более новым портретам. — Не узнаешь никого? Мартель растерянно скользнул по разнокалиберным деревянным рамкам с черно-белыми фотографиями. Красивые девушки, улыбающиеся, преимущественно светловолосые и светлоглазые, и ни одного даже отдаленно знакомого лица.
«Ня!» Шелтон протянул руку и щелкнул по третьему сверху портрету ровно напротив Марцлева носа. «Вот она, Анна-Мария Беккер, на тот момент восемнадцатилетняя. Очаровательно, да?» «Она и сейчас очаровательна», — растерянно откликнулся Марцель. Кончики пальцев холодило стекло, закрывающее фотографию. С неё смотрела девушка, как их принято называть милыми и куколками.
Лицо сердечком, легкомысленные тёмные кудряшки, ясные глаза, обрамлённые густыми ресницами. В ушах у Анны-Марии анхелики, были тяжёлые на манер цыганских серьги с крупными камнями. «Ты не представляешь, как круто её слушать, у неё такие мысли чистые, ну, помнишь, как воздух в горах тогда? Воздух и свет, ага!» Марсель провёл пальцами по стеклу наискосок, оставляя еле заметный влажный след.
«Значит, не все девушки с этой стены потом умирали насильственной смертью?» «Не все», — мягко ответил Шелтон. «Давай вернёмся за стол. Кажется, Анна уже принесла заказ». Для позднего завтрака стратег почему-то заказал шпинатную лазанью и салаты. Это он-то, не выносящий ничего, хоть отдалённо напоминающего фаст-фуд. Со второго захода Анна доставила кофейник и блюдо со штруделем.
Все на стол не поместилось, и кофейник пришлось сгрудить на стул. Наблюдая за суетой, Марцель отстраненно ковырял остывающую лазанью у себя на тарелке. Запах аппетитным не казался, но стоило надкусить одну единственную оливку, украшавшую порцию, как в желудке заурчало. «А я, оказывается, проголодался», — с легким удивлением сообщил напарнику Марцель. «Еще бы», — усмехнулся Шелтон, — «после раннего подъема и сильного стресса полпачки сигарет натощак будет маловато.
Расскажешь подробнее, что тебе там наговорил Александр Декстер? — Да я уже все рассказал, собственно. Марцель ожесточенно вонзил вилку в лазанью, отхватывая слишком большой кусок. — Он ждал, пока ты смоешься по делам, потом спустился ко мне из галереи и начал запугивать. Ну, то есть, как я понял, он на самом деле пугать не хотел.
В общем, попросил меня свести его с ульрики, сигарету вот прикурил. — А ты что решил? — Что подумаю, — нахмурился Марцель. — Не, если бы он хотел отловить Ульрики, то пришел бы к ней в дом, ну или у Вальцев бы дождался. Там что-то другое, ему совершенно точно нужно добровольное согласие, чтобы поговорить с ней. Кажется, Декстер ее хочет о чем-то попросить.
Как думаешь, о чем? — О том, что может дать только она, — без тени улыбки предположил Шелтон. Шелтон. — Сложно сказать. — Не хочешь спросить его прямо?
Я?
Его? — Все понятно, — кмыкнул Шелтон, подвигая к себе тарелку с лазаньей. — Значит, сам с ним поговорю. Насколько я понимаю, о твоих способностях Декстер осведомлен? — Ну, или типа того. Он знает, что я непростой человек, и что ты тоже, и тебя считает более опасным, вот, как будто слышала тебе что-то от кого-то. — Интересно, откуда?
Задумчиво уставился Шелтон на кусок у себя на вилке. Густой соус медленно капал на тарелку. — Впрочем, у меня есть одна идея. А пока вернемся к нашему пирокинетику и женским портретам у тебя за спиной, Шванг. К сожалению, многие из них не подписаны. Сопоставить имена и дальнейшую судьбу первых красавиц Хаффельберга получилось только за последние сорок лет, и статистика вырисовалась занимательная.
Шелдтон автоматически потянулся за ноутом, но сообразил, что ставить его будет некуда и передумал. «Хотел показать схемку», — пояснил он. «Ладно, обойдемся без наглядного материала. Так вот, я пробил наших красавиц по базе данных полицейского участка. Сведения там далеко не полные, однако четко прослеживается тенденция. Девушки, получившие титул первой красавицы, в течение четырех лет после этого либо уезжали из Хаффельберга навсегда, либо становились жертвой несчастного случая.
Таких девять человек, если тебе интересно, Шванг. Исключение составляют Лиза Ганич, которая ушла в монастырь, Клара Пфеффер, вышедшая замуж за одноклассника и сразу родившая двойню, и Эвангелина Вебер. Изумительной красоты женщина, к слову, обрати на нее внимание потом, Шванг, сдержанно заметил Шелтон. Марцеля провел холодный пот.
«Опять Веберы», — вызывает подозрение. Со вздохом согласился Шелтон и отложил вилку, так и не попробовав лазанью. Но если виновен и Оган Вебер, то в схему никак не укладывается одна деталь. Свидетели говорят, что перед автокатастрофой Рихард серьёзно разругался со своим старшим братом, потому что тот хотел заново провести расследование по делу Даниэлы Ройтер. Однако затем Рихард уехал из участка на автомобиле и зачем-то направился за город.
Иоганн оставался на месте, но бензобак был подорван с помощью пирокинеза. Что-то не сходится, как считаешь? — Интересно, я один за этим столом чувствую себя идиотом. — Ничего не сходится, — пробурчал Марцель, соскребая вилкой со дна остатки плавленого сыра. — Полная хрень. С одной стороны, куда бы ты истории ни ткни, попадешь в Вебера или в Штернберга, ну, а с другой — убийца брата из Иоганна не выходит.
«Значит, пока будем искать зацепки по другим линиям», — подытожил Шелтон. Итак, Лайонел Цорн, Ганс Хайнце и Клемент Линден. Все трое живут уединенно, на людях практически не появляются, но дружат между собой.
Цорн работал в полиции, Хайнце — в пожарной бригаде, Линден помогал полиции, возглавлял одно время дружину. «И сегодня мы проверяем Линдена», — подхватил Марцель. От этой мысли было и радостно, и жутко. Вероятность натолкнуться на того самого психа приводила в тихую панику. Шанс уничтожить его окрылял. — Не хочешь спросить, почему? — Э-э-э… Марцель поднапряг память. — Ну, он пострадал на пожаре. И портреты погибших девушек висят именно у него, так?
Так, — подтвердил Шелтон. — И я уже расспросил Анну. Как ты догадываешься, она была бы счастлива познакомить меня со своей семьёй. — Не делай такое лицо, Шванг, будь любезен. Словом, Анна рада была бы пойти мне навстречу, однако сегодня происшествие в церкви сильно напугало её деда, и он слёг с недомоганием. Гости в ближайший день-два нежелательны. А вот потом собирается навестить семью брат Анны — Томас.
Линдены по этому поводу хотят устроить небольшую вечеринку, и мы уже приглашены. «С кривой ухмылкой», — цалютовал Шелтон напарнику чашкой с кофе. «Так что готовься вскоре побыть паинькой». «Побуду», — легко согласился Марцель. «Так, погоди, чего-то мне этот Томас напоминает. Случайно не тот парень, которому 33 и который до сих пор учится в Харбине?
Ну, который может быть Ноуаштайном?» «Ты сегодня бьешь все рекорды сообразительности», — хмыкнул Шелтон. — Видимо, контакт с Александром Декстером подействовал на тебя положительно. Надо будет время от времени просить его проводить с собой воспитательные беседы. — Чокнулся. — Я шучу, шванг. Сядь, пожалуйста, и положи на место вилку, если уж ты доел. На тебя смотрят. — Пускай смотрят, — буркнул Марцель, плюхаясь на стул и бросая вилку в пустую тарелку.
Анна, разносившая на другом конце зала кофе, заинтересованно вытянула шею. — Хватит стебаться. Меня и так сегодня два раза пришибло». Шелтон улыбнулся. «В качестве извинения могу предложить целый вечер свободного времени. На двухчасовом поезде я уезжаю в соседний город. Нужно встретиться с информатором и узнать, как прошло возвращение киллера-неудачника. В принципе, информатор человек надежный, так что я и один могу съездить.
А ты вытаскивай своё ульрики и иди гулять. Только постарайся не оставаться в одиночестве после наступления темноты, чтобы не напороться на очередных призраков. — Лучше я с тобой поеду, — скинулся Марцель, но Шелтон, продолжая улыбаться, повторил, — отдохни, пообщайся с Ульрике, я справлюсь один. Телефон только держи при себе, и если со мной возникнут серьезные проблемы, обратись к доктору Леоне, благо найти его несложно.
У Марцеля по спине пробежал холодок ужаса. — А могут возникнуть проблемы? — Гипотетически, может быть всё, что угодно, — пожал плечами стратег. — Но с вероятностью 96% я вернусь на одиннадцатичасовом поезде. Постарайся к тому времени быть дома. — А с тобой точно нельзя? — Отдохни, — повторил Шелтон с нажимом, и океан его разума начал покрываться ледяной корочкой недовольства.
И никаких визитов ни к одному из подозреваемых. — Только свежий воздух, хорошая еда, спокойствие, и это твоя ульрики в гомеопатических дозах. — Она меня постоянно прокатывает. Неожиданно для себя пожаловался Марцель, и Шелтон удивлённо вскинул брови. — С чем? — С чем, с чем? С чем? — огрызнулся Марцель, остро жалея, что вообще что-то ляпнул на эту
