Спросите у бабушки Сидзуки - Ситири Накаяма
Сидзука намеренно пыталась сдержать эмоции, но это, наоборот, придавало ее тону скорби. Мадока не могла вымолвить ни слова.
– В срочном порядке стороны защиты и обвинения вместе организовали собрание следственного кабинета. И тут же выяснилось, что кровь на джемпере – дело рук детектива, который вел это дело. Признание тоже было сфабриковано. Другими словами, это было классическое дело с ложным обвинением. Кампания, запущенная в СМИ, всколыхнула общественность. День за днем продолжались нападки в духе «это сговор полиции с прокуратурой», «это высокомерие органов юриспруденции»… И обо мне также понеслась дурная слава.
– Дурная слава о тебе?!
– Первоначальный смертный приговор вынес мой сэмпай, который занимал мою должность двумя годами ранее. Говорили, что «судья Коэндзи поддержала приговор окружного суда из-за того судьи». Но это еще ничего. Под конец уже дошло до того, что вышла статья, в которой высказывались грубые подозрения, что мы состоим в любовной связи, хотя и у него и у меня были свои семьи. Таким образом, они предположили, что это история про адюльтер.
– Какой ужас!..
– После этого каждый раз, когда я приезжала на работу, меня преследовали журналисты и операторы. В те времена скандалы с участием судей были редкостью. В конце концов они написали, что мы ездили вместе в онсэн[72] и провели там ночь.
– Но это ведь были просто слухи?
– Конечно, это все полный бред. Но если каждый день повторять одни и те же небылицы, то постепенно люди начинают в них верить. Сколько бы ни распускали абсурдные слухи в СМИ, информация, которую на протяжении длительного времени постоянно повторяют, имеет способность тормозить мысли. Это стало главной причиной моего ухода в отставку. Я не стала ждать пенсии.
– Тебя заставили взять ответственность?
– Нет. Окружающие говорили, что увольнение будет выглядеть как подтверждение этих слухов, поэтому лучше так не делать. Но я все равно уволилась. Меня не заставили взять ответственность, я сама ее взяла. И эта ответственность – не извинение перед Министерством юстиций, перед другими судьями и уж тем более перед общественностью, поднявшей эту шумиху. Этот невиновный мужчина. Человек, который попал в такое положение из-за полиции и прокуратуры. Человек, репутация которого была запятнана обвинением в убийстве. Человек, который сопротивлялся до самого конца, но одно мое слово лишило его последней надежды. Увольнение было единственным извинением, которое я могла ему принести. Человек, который своим ошибочным решением отправил в бездну другого человека, больше не имеет права судить других людей – в тот момент это было твердое убеждение.
– В тот момент? Сейчас ты думаешь по-другому?
– Я все так же сожалею, это не изменилось. Мысли о том, что было бы, если бы перед выходом на тот апелляционный суд я более скрупулезно изучила дело, наоборот, стали навязчивее. Если бы в тот момент, что бы мне ни говорили окружающие, я больше времени уделила рассмотрению этого дела, я бы, возможно, вынесла другой приговор. Эти мысли продолжают меня мучить. Поэтому послушай, Мадока…
– Да?
– Если вы все так и оставите в этом деле, а обвинение вдруг окажется ложным, то этот Паоло оставит глубокий шрам в душе твоего ненаглядного Кацураги-сана. Он ведь такой человек, Кацураги-сан?
– Ага!
– Поспеши, Мадока. Прямо сейчас попроси Кацураги-сана о двух вещах. Если мои догадки верны, то эти два момента помогут вам снять подозрения с Паоло.
4
– А по виду и не скажешь, что вы такой настырный! – ругался пребывающий в шоке Саэгуса в управлении участка Хондзё.
В его словах не было ни капли смирения. Один только вид двух здоровых мужчин, столкнувшихся на повороте в коридоре, заставлял проходящих мимо сотрудников оборачиваться.
– Подождите еще только один час.
– Послушайте, Кацураги-сан, срок предварительного заключения Паоло истекает сегодня в пять вечера. Так как за ним не числится других преступлений, повторно задержать его мы не имеем права, и под исключения из правила пяти дней он тоже не попадает. Если до пяти часов прокурор не предъявит ему новый иск, мы будем вынуждены его отпустить. Как правило, предъявление иска – это работа прокурора, окружная полиция не может вмешиваться. Впрочем, наверное, вам не нужны все эти объяснения.
– Однако до вчерашнего дня они не получали отчет с протоколами показаний. Без этого они не могут возбудить дело.
– Не стоит переживать. Я составил протокол сегодня в первой половине дня.
– При составлении протокола присутствовал переводчик, как полагается?
– Переводчик? Где вы видели такое требование? Да и Паоло в достаточной степени владеет японским.
Кацураги не мог с ним согласиться. Он слышал, что среди иностранных рабочих есть те, кто говорит по-японски, но дать показания не может. При составлении протокола дачи показаний человек сам должен проверить весь текст и поставить именную печать, подтверждающую, что он согласен с содержанием. Сложно представить, чтобы Паоло смог полностью понять этот длинный протокол и поставить на нем печать.
Во время предварительного заключения под стражу прокурор определяет, нужно возбуждать уголовное дело или нет. Однако в случае с Паоло вероятность того, что дело будет возбуждено, составляла девяносто процентов. У Кацураги не было сомнений, что давление, которое оказывалось на отделение Хондзё и столичное управление, не обошло стороной и прокуратуру.
Он понимал, что они и дальше будут продолжать контролировать развитие этой истории. Судя по зарплате Паоло, он, очевидно, не мог нанять хорошего частного адвоката. Скорее всего, ему назначили какого-нибудь государственного, у которого ни высокого жалования, ни энтузиазма к работе. И он слышал, что со стороны обвинения в суде выступает известный прокурор, который собирается в короткие сроки завершить процесс.
Не будет преувеличением сказать, что именно в этот момент решалась судьба Паоло: будут против него возбуждать уголовное дело или нет.
– Вы смогли доказать, что
