Спросите у бабушки Сидзуки - Ситири Накаяма
– То есть самое главное – вы не хотите, чтобы дело затянулось?
– Раскрытие дела в короткие сроки актуально не только для этого, но и для всех других преступлений. Однако, когда происшествие случается в таком месте, как эта башня, оно перестает быть проблемой одной только полиции. Ее строительство, по предварительным подсчетам, должно принести сорок семь миллиардов йен. То есть оно не только затрагивает район Сумида и его окрестности, где, собственно, ее и возводят, но и непосредственно связано с экономикой всей столичной префектуры. Задержка строительства, вызванная проведением расследования, станет помехой для всех строительных планов. Кроме того, ядром этого проекта является компания «Супер-Башня». Для того, чтобы выделить средства в размере около пятидесяти миллиардов йен, им даже пришлось выпустить еврооблигации, а в качестве акционеров привлечь представителей крупнейших компаний, которые олицетворяет Японию. Это огромный проект, которому не было равных в последние годы. В нем задействованы не десять и даже не двадцать заинтересованных лиц. Если расследование затянется, то это привлечет ненужные дурные слухи, а если вдруг упадут цены на акции, то ущерб от этого окажет огромное давление на финансы этого предприятия. И конечно, это все неофициальная информация.
Такарабэ понизил голос:
– Среди акционеров есть и члены руководства полицейского управления, да и руководители фракций правящей партии тоже откусили кусочек. Зная об этом, можно примерно уловить, почему это дело касается главного управления.
– Ну тогда, конечно, да… Но я как-то не могу понять опасения этих высокопоставленных людей.
– Это потому, что ты не видел их обеспокоенных лиц. Если речь идет о начальнике, которым ты всю жизнь восхищался, тут уже разговор совсем не о сочувствии. Ты же понимаешь, о чем я?
Под немного жалобным взглядом Такарабэ Кацураги не мог не ответить утвердительно. Однако внутри ему было некомфортно. В отличие от рядовых сотрудников, таких, как он, которые сконцентрированы только на поимке преступников, руководителям приходится заботиться еще и о политических аспектах. И эту житейскую мудрость он намеревался усвоить. Еще до того, как встретил Мадоку.
Детское чувство справедливости и простые жизненные принципы. Над этим легко посмеяться, но именно эта простота и делает такое поведение примером для подражания. Кацураги задумался, как бы на жалобы Такарабэ отреагировала Мадока. Он задался вопросом: «Хоть я и стараюсь играть такими приятными на слух понятиями как «житейская мудрость» или «взрослое решение проблемы», в конечном счете я ведь просто пытаюсь закрыть глаза на свои темные стороны?»
– Но так ли сильно задерживается строительство из-за расследования? Разве одного дня недостаточно, чтобы провести там осмотр?
– Из-за задержания Паоло другие иностранные рабочие устроили забастовку. Похоже, недовольство отношением к ним других рабочих, которое копилось долгое время, из-за этого случая вдруг вырвалось наружу. Так что быстрое раскрытие дела поможет заодно и приглушить их возмущение. По всем этим причинам в наше управление и поступил запрос. Хорошо, что запрос, а не давление! И когда я получил такое особенное дело, первым, кого я вспомнил, стал человек, который показывает реальные результаты в расследованиях.
Такарабэ сделал акцент на «реальных результатах».
Можно было бы понять ситуацию, когда дело сложное и преступник неизвестен, но случай, когда дело на середине расследования передают в главное управление, не совсем рядовой.
– Наверное, в участке Хондзё моему приходу будут не рады?
– Но ведь у тебя уже был опыт, когда тебя тепло встретили в отделении под другой юрисдикцией?
Этот ответ загнал Кацураги в безвыходное положение. Поклонившись, он уже собирался выйти из кабинета, но в этот момент услышал за спиной:
– Ты же поедешь туда с Коэндзи-сан?
Он немного смутился, но не подал вида.
«Реальные результаты», о которых говорил Такарабэ, были сплошь результатами Мадоки. Однако что-то в нем сопротивлялось идее взять ее с собой на место преступления.
Особенно после того, что между ними было.
2
– Двое следователей, которые проводили допрос, прокурор и судья, который вынес обвинительный приговор, – этих четверых я никогда, никогда не прощу! – душераздирающе жаловался на экране старик. – Я промучился в тюрьме целых двадцать лет! Это были тяжелейшие муки! А эти четверо карьеру успешную строили все эти годы и сейчас продолжают спокойно жить свою комфортную жизнь! Какая несправедливость! Но еще не все потеряно! Я хочу, чтобы эти четверо, как и я, сели в тюрьму на двадцать лет!
Проговорив эти слова, старик зарыдал и под дождем из вспышек фотокамер опустил голову на стол.
Уголовное дело об убийстве двадцатилетней давности. Задержанный и на допросах, и на суде постоянно настаивал на своей невиновности, но после того, как решающим доказательством стал результат теста ДНК, который в то время только появился, получил от главного судьи обвинительный приговор. Однако в тот момент технологии теста ДНК были только на стадии разработки, и, когда спустя двадцать лет провели повторный тест, оказалось, что прошлый результат был ошибочным. Адвокат подсудимого неоднократно просил Верховный суд провести повторный тест, но и суд, и следствие продолжали отказывать, заявляя, что в ходе того расследования никаких ошибок совершено не было.
Другое дело, где имело место ложное обвинение, вызвало много шума относительно ошибочности технологий того времени, поэтому суду пришлось нехотя признать необходимость проведения повторного теста, но к тому моменту прошло уже двенадцать лет с тех пор, как адвокат подал первый запрос.
– Ох… – вздохнула Сидзука.
Сидевшая рядом Мадока с удивлением посмотрела на бабушку.
– Ого! Бабушка, ты можешь так вздыхать?
– Мадока, ты вообще за кого меня принимаешь?
– Непробиваемая. Диктатор. Железная леди, как Маргарет Тэтчер.
– Какая жестокая внучка! Поставить меня в один ряд с такой воинственной женщиной!..
– А ты разве не воинственная?
– Ты говоришь о моей решительной натуре?
Сидзука резко повернулась к Мадоке. В такие моменты она была довольно милой.
– Но почему ты так тяжело вздохнула?
– Его история меня как-то тронула, – сказала Сидзука, указав на пожилого мужчину на экране. – Отсидеть двадцать лет за преступление, которого не совершал. Думаю, тот момент, когда ему открыто сказали «это все-таки была ошибка», был гораздо тяжелее и мучительнее, чем все двадцать лет, которые он терпел, зная, что обвинения ложные. Как будто в одну секунду открыли кран с копившимися годами обидами и злобой. Конечно, это невероятно горько. Сколько бы он ни ругал обидчиков, какую-то часть своих чувств он никогда не сможет выразить словами.
– Конечно, следователи, которые вели это дело, и прокурор тоже виноваты, но не лучше было бы наказать судью, который вынес ему смертный приговор?[66] Есть же процедура импичмента судьи.
