Запретное желание принцессы Амелиты - Виктория Цветкова
Мой брат обычно не завтракает, предпочитая стакан отвара из игольчатой нигеллы и княженики, что, по его собственному выражению, прочищает ему мозги. Напитки по маминым рецептам действительно обладают бодрящими свойствами, но я всё же предпочитаю начинать день с плотного завтрака. Перед Марсом уже дымилась яичница с беконом, но он, кажется, совсем забыл о еде, закрывшись свежим выпуском «Вестника Андора».
На пожелание светлого дня, Алес отреагировал вяло, а Марс только коротко взглянул на меня поверх газеты и снова опустил взгляд.
«Что там такого интересного пишут?»
За утренней трапезой в родительском доме слуги не прислуживают, потому что домочадцы поднимаются в разное время. Матушка, как и ее фрейлины, вообще, предпочитает не выходить из своих комнат до полудня. Середину стола занимали серебряные судки и кастрюльки с разнообразной снедью. Я оглядела их со своего места, силясь выбрать блюдо по настроению.
— Давай-ка я поухаживаю за тобой, сестрёнка, — оживился Алес. — Что тебе положить?
Я заметила, что брат исподтишка кидает любопытные взгляды на моего телохранителя. Похоже, он, как и я, находит, что Марс ведет себя странно. Обычно некромант безупречно вежлив. Хотя, чего ему с нами церемониться? Мы же свои.
Стоит ли говорить, что я изнывала от желания узнать, что так заинтересовало Марса. Попыталась разгадать его настроение по лицу, но — ох уж эти некроманты и их вечно суровые физиономии с плотно сжатыми губами, словно они каждую минуту смотрят в пасть Тьмы! При этом не угадаешь, размышляет ли он о гибели человечества или просто переваривает сытный обед.
Наконец, я не выдержала:
— Что это ты читаешь, Марс? Поделись, что там за новости.
Ди’Зорр неохотно оторвал свои странные золотые глаза от строчек и перевёл их на меня. Коротко вздохнул, словно собираясь с духом.
— Не знаю, как и сказать, Амелита. Взгляни сама. Надеюсь, всё, что здесь написано, враки.
Я потянулась за газетой через стол, но брат быстрым движением перехватил свёрнутый в трубку альманах.
— Эй, Алес! Так нечестно! — завопила я, совсем как в детстве.
Но нахального родственника никогда не трогали мои протесты, — разумеется, не подействовали и сейчас. Алес внимательно просмотрел газетную статью, а затем громко помянул мир Тхара, откуда, на беду Андора, пришли демоны.
Мужчины обменялись долгими взглядами через стол.
Мое сердце и без того билось часто-часто. А сейчас еще и дыхание перехватило от дурного предчувствия.
«Да что там такое? Пропечатали всю правду о событиях на балу? Нас ждет продолжение скандала? Ну, это-то я как-нибудь переживу».
— Дай посмотреть!
Я вскочила и отняла у брата «Вестник». Он не сопротивлялся, что еще сильнее встревожило меня.
Возвратилась на свое место и развернула газетный лист. Строчки крупного заголовка от волнения прыгали перед глазами. Но, прежде чем до меня дошёл их смысл, я увидела большой — на целых две колонки — портрет Ильхарда.
Принц смотрел прямо в снимавшую его камеру, оттого казалось, что он глядит мне в глаза.
Я задохнулась, потому что руны вдруг сложились в слова:
«Его королевское высочество принц Ильхард погиб при странных обстоятельствах».
— Что?
Я неверяще уставилась на прекрасное лицо наследника трона Сарроса. В чуть прищуренные, чистые, светлые глаза.
— Нет, это неправда!
Строчки снова поплыли, на сей раз от слез.
— Это… это не может быть правдой!
Алес забрал у меня газету и вновь пробежался взглядом по строчкам.
— Будем надеяться, что ты права, малышка. Никаких подробностей не приводится. Все эти многочисленные «по предположениям» и «как стало известно нашему специальному корреспонденту»… Чушь! Правда, сказано, что помощник главного королевского дознавателя опознал его.
Я едва расслышала эти слова, их смысл потерялся в оглушающей пустоте, которая вдруг разверзлась в моем сердце.
67 В дорогу
На несколько следующих часов я сама словно умерла. Не слышала, не ощущала присутствия других людей, заботы друзей и близких, осталась безучастна даже к нежным объятиям матери.
Все мои мысли были о прошлом. Сожаления, все эти бесконечные «а если бы…» терзали, словно резали по живому.
Наконец, около полудня Алес потерял терпение. Отослав свою супругу и маму из комнаты, он довольно бесцеремонно встряхнул меня.
— Амелита, я всегда считал тебя бойцом! А ну, соберись! — скомандовал он, словно генерал на плацу. — Мы даже не знаем, правда ли написана в этой жалкой газетенке. Неизвестно толком ничего. А потому, кончай разводить сырость и займись сборами. Теперь нам просто необходимо продолжить то, что начали.
Брат резко отпустил меня, и я бессильно упала обратно, на диван, где до этого лежала, свернувшись калачиком. Увидев, что нотация меня не расшевелила, Алес обернулся к Марсу:
— Верно я говорю, ди’Зорр?
Мой телохранитель отставил в сторону стакан с крепкой настойкой на ведьминой ягоде и пружинисто поднялся на ноги.
— Что ж. Ты прав, Амелите пойдет на пользу перемена обстановки. Убегая от обманок-кровопийц, некогда будет страдать. Отправимся в эту тхарову экспедицию немедленно, как и планировали. Все равно ничего сделать не можем.
— А ты пытался хотя бы что-то разузнать? — срывающимся от волнения голосом спросила я, подавшись вперед.
— А как же? В первую очередь связался с каждым, кто хоть что-то значит в Сарросе, но никто ничего толком не знает или не говорит.
— И почему мы не остались в Сарросе? — Я вновь апатично привалилась к спинке дивана, чувствуя полную неспособность двигаться. — Не лучше ли нам туда немедленно вернуться?
— А что это изменит? — с вызовом в голосе спросил Алес. Брат снова принялся тормошить меня. — Давай-давай, сестренка, поднимайся!
Меня опять насильно оторвали от дивана. Клянусь, в ту минуту я почти ненавидела и брата, и все наше предприятие. Но все же, понимая, что Сетт не отстанет, отправилась к себе собирать вещи.
В комнате было сумрачно, что вполне соответствовало моему настроению. Собственно, почти все было уже уложено с вечера, оставалась лишь пара бытовых мелочей — с этим я быстро справилась.
Переодевшись в дорожное платье, окинула комнату равнодушным взглядом, взвалила сумку на плечо и вышла.
Алес и Марс уже слонялись возле карруса, но, прежде чем спуститься к ним, мне пришлось выдержать прощание с мамой и дей’Форе. Жалость на их лицах досаждала так же, как и неловкие слова утешения.
