Спасти своего врага - Анна Жнец

— Но, кирнари… — не сдавался бородатый садист.

— Я всё сказала! — отрезала Хель и потерла горло, словно ощутив в нем боль или першение.

Альву показалось, что его защитница простыла, а еще ему в голову пришла странная и нелепая мысль: Хель выглядела так, будто ей неудобно в собственном теле. Она то и дело переступала с ноги на ногу, неловко поводила плечами, щупала лоб и шею.

— Вы свободны, — махнула она в сторону двери, выставляя лекаря вон. Тот был вынужден отказаться от своих притязаний на эльфийского невольника. Удаляясь, он бросил на Альва короткий тоскливый взгляд.

После того как проклятый садист убрался из их покоев, Хель надолго закрылась в ванной, а вернулась оттуда с влажными ресницами и бровями, будто все это время плескала в лицо водой. Нервно щелкая пальцами, она прошлась по комнате взад-вперед. Выглянула в окно. К этому часу снаружи полностью стемнело. На черном полотне неба проступили первые звезды. Луна куталась в туман.

Наблюдая за своей хозяйкой, Альв разрывался между горячим желанием сказать ей «спасибо» и оковами гордости.

В конце концов он спросил:

— С тобой все хорошо? Выглядишь нездоровой.

Хель отмахнулась от него и, покашливая, принялась искать что-то в шкафу, затем спрятала это что-то в кармане юбки.

— Спи, — бросила она Альву и нырнула за дверь, в полумрак коридора.

Глава 22

Не дождавшись возвращения Хель, Альв отправился спать. Под грохот дождя за окном он расстелил на полу гостиной тюфяк, который несколько дней назад по приказу кирнари принесла для него служанка.

Матрас был худым и бугристым. Набитый соломой, он шуршал от каждого движения, поэтому Альв очень быстро отучился ворочаться с боку на бок, хотя с некоторых пор уснуть стало для него большой проблемой. Дома, после вечерних тренировок, он падал с ног от усталости и едва успевал дойти до кровати, а здесь почти не уставал, зато целыми днями маялся от скуки. Безделье — благодатная почва для тревожных мыслей. Тревожные мысли — убийцы сна.

Однако сегодня Альв думал о приятном. О прикосновениях Хель, о нежных девичьих пальцах на внутренней стороне его бедер. Сердце сладко сжималось и ускоряло ритм, когда он вспоминал, как она трогала его рядом с пахом, полуголого и обездвиженного.

Пожалуй, сложись все иначе, их брак мог бы стать счастливым.

«Толстая карлица…»

И тогда, и сейчас Альву было стыдно за свои слова, хотя он и понимал: его грубость — вынужденная мера. С самого детства мальчикам в Йолине внушали: обижать женщин — табу. Когда Альв называл свою невесту толстой карлицей, его корежило. Он буквально изнасиловал себя, чтобы это сказать.

Его оскорбления были ложью.

Тогда, год назад, при первой встрече Альв очень удивился миниатюрности Хель. На портрете рост не виден, и он представлял свою невесту высокой, наверное, потому что его всю жизнь окружали статные эльфийки. Альв привык, что глаза девушки находятся напротив его глаз, а с Хель ему приходилось опускать голову и любоваться ее беленькой макушкой. Но ему нравилось! Да! Нравилось! Рядом с этой человеческой девой, такой маленькой и хрупкой, он ощущал себя большим и сильным.

Альв широко зевнул, прикрыв рот ладонью. Приятные мысли, в отличие от тревожных, — дело совсем другое. Они будто снотворное зелье — расслабляют тело и заволакивают туманом разум, и ты сам не замечаешь, как над тобой смыкается купол темноты.

Засыпая, Альв думал о руках Хель, разминающих его бедра у самой промежности.

* * *

— Поднимайся! Скорее! Ну!

Его трясли за плечо.

Растерянный и сонный, он разлепил веки и увидел над собой бледный овал лица, окутанный мраком. Над ним склонялась Хель.

Заметив, что Альв проснулся, кирнари швырнула ему на грудь какие-то тряпки.

— Одевайся.

Он ничего не понимал, но подчинился.

Оказалось, что Хель принесла ему черные штаны из суконной ткани и просторную рубаху такого же цвета взамен испорченной. В отличие от его старой одежды, эта была закрытой, добротной, и он с удовольствием облачился в нее. Наконец-то нормальный мужской костюм, а не шлюший наряд!

Из-за резкого пробуждения голова у Альва была тяжелой, а движения заторможенными. Полусонный, он не с первого раза попал ногой в штанину.

— Поторапливайся! — зашипела на него Хель.

Пока пленник одевался, она ходила по комнате, щелкая суставами пальцев.

Застегивая пуговицы рубашки, Альв посмотрел в окно, где в клубах тумана мерцала надкусанная луна, и спросил:

— Что случилось? Почему ты разбудила меня среди ночи?

— Раб подчиняется, а не задает вопросы, — ответила Хель непривычно грубо.

Решив молчать, он выскользнул за ней в коридор. Обычно магические факелы горели в проходах замка даже ночью, но сегодня их все погасили.

Хель вела себя странно. Не зажигала свет, двигалась осторожно, стараясь создавать как можно меньше шума. Подойдя к повороту, она замирала за углом и прислушивалась к ночной тишине. Шла не по центру коридора, а жалась к стенам и жестами велела Альву следовать ее примеру. Он ничего не понимал. Его все больше мучили вопросы.

Куда они направляются? Почему в столь поздний час? Что заставляет хозяйку замка красться по своему дому, подобно преступнице?

На боку Хель он заметил большую кожаную сумку, в которую она вцепилась, как в величайшее сокровище.

— Стой! Патруль, — заслышав шаги, кирнари утянула его в темный закуток под лестницей, где они прятались, пока мимо громыхала вооруженная стража.

Сердце Альва колотилось, как ненормальное. Не от страха — от возбуждения и надежды. Что-то происходило. Что-то очень важное. То, что касалось лично его. Он ощущал на языке вкус перемен.

Когда окружными путями они добрались до черного хода, которым пользовалась прислуга, Альв окончательно убедился в своих подозрениях. Все внутри у него затрепетало.

Не веря своим глазам, он смотрел, как в свете воскового огарка Хель возится с задней дверью, как распахивает ее настежь и дождь, разлетаясь брызгами, барабанит по узкому деревянному крыльцу. Запах свежести, запах свободы ударил в ноздри.

— Ты отпускаешь меня? — голос Альва дрогнул.

Мокрая трава зашуршала под ботинками Хель. Прижимая к себе объемную сумку, девушка молча поманила его за собой под ливень.

Но переступить порог Альв не смог. В дверях он натолкнулся на невидимую преграду. Его будто держала за горло призрачная рука, не давая покинуть замок.

Хель