Спасти своего врага - Анна Жнец
Не знаю, почему мне вспомнился этот случай. На душе стало гадко. Не хотелось придумывать для Альва никаких наказаний. Может, его и правда оклеветали. А даже если и нет… Я вдруг поняла, что испытываю горечь и стыд за все те разы, когда мне не хватило духа вмешаться и остановить измывательства над рабами. Прощая Альву его маленькие проступки, я умасливала свою совесть.
— Я не буду тебя наказывать, — произнесла я, разрезая ножом пшеничную лепешку с начинкой из зелени и козьего сыра.
Повисла глубокая тишина. Взгляд эльфа был физически ощутим. На лице читалось недоверие. Он будто ждал подвоха.
— Я верю твоим словам. Верю, что тебя подставили и что постельный керы Люиды напал на тебя первым, а ты просто защищался, — я отправила кусок лепешки в рот.
Альв потрясенно покачал головой.
— Ты серьезно? — спросил он после долгой паузы, глядя на меня еще более напряженно.
— Серьезно.
Пленник молчал, тараща на меня глаза. В этом звонком безмолвии скрип ножа по тарелке казался мне оглушительным, и я опустила столовые приборы на салфетку.
— Не может быть, — выдохнул наконец Альв.
Его взгляд гулял по моему лицу в поисках фальши. Под этим пристальным взглядом я не могла вернуться к еде, хотя была голодна, ведь мы только-только приступили к обеду.
— Может быть, ты веришь и остальному? — спросил эльф с надеждой в голосе. — Например, что я приехал с миром и не замышлял против твоего отца ничего дурного?
Казалось, он задержал дыхание.
— Не знаю. Это слишком серьезный вопрос.
Вопрос и правда был слишком серьезный, чтобы я могла позволить себе поверить кому-то на слово.
Альв нахмурился и кивнул, явно разочарованный моим ответом.
Странно напряженная, я потянулась к стакану воды и закашлялась, поперхнувшись, потому что именно в этот момент мой бывший жених сказал:
— А веришь, что я никогда не считал тебя толстой карлицей? Мне даже пришлись по душе твоя мягкость и миниатюрность.
Глава 18
Сегодня в храме Великих богов яблоку негде было упасть. Всем хотелось посмотреть на Тау-Лин — самый важный ритуал в жизни человека. В Андере его проходил каждый младенец от двух до шести месяцев от роду. Первенец благородной четы Бригг как раз вчера вступил в нужный возраст.
Молодая мать заметно нервничала. Любой родитель волнуется, насколько благосклонным к его ребенку будет Камень Души, ведь именно он определит судьбу малыша — блестящее будущее его ждет или самое заурядное. Как и все, кто когда-либо оказывался на их месте, керы Норта и Аксель Бригг желали своему чаду самого лучшего.
Жрец в алых одеяниях культа вскинул руку, и зал погрузился в торжественную тишину. Народа в храм набилось много, но никто не шептался, как это часто бывало во время обычных церемоний прославления богов. Все стояли молча, не шелохнувшись, и предвкушали чудо, которое уже видели сотню раз. Но даже в сотый раз это священное таинство заставляло их сердца трепетать, как в первый.
Я разделяла затаенный восторг собравшихся. В моей груди словно натягивалась и звенела незримая струна. Когда-нибудь и я приду сюда со своим ребенком и буду так же взволнована, как семья Бригг.
Раздались шаги. Кожаные сандалии жреца глухо застучали по мозаике пола. Мужчина подошел к родителям, держащим на руках сына, и тишина углубилась. Магические лампы на стенах и колоннах разбрызгивали вокруг зловещий, кровавый свет, и тот бликами дрожал на лицах в толпе. На лбах и скулах, на переносицах и подбородках. А у глаз, висков и во впадине щек залегали тени. Лица казались масками, люди — призраками.
Перед тем как отдать жрецу драгоценный сверток, кера Норта на секунду крепко прижала сына к груди, и потревоженный младенец захныкал. Плач усилился, когда малыш лишился материнских объятий и оказался в чужих руках. Молодая женщина закусила губу, провожая взглядом свое дитя, которое уносили от нее все дальше. Младенец надрывался от крика. В поисках поддержки, кера Норта попыталась взять супруга за руку, но кер Аксель, похоже, чурался сантиментов и оттолкнул ладонь жены. Тогда, одинокая, она сиротливо обхватила себя за плечи. Ее пухлые груди отозвались на плач младенца реками молока. Спереди на платье стремительно растекались влажные пятна.
С торжественным видом жрец опустил вопящий сверток на алтарь. Теперь малыш лежал под большими песочными часами, заключенными в металлический обруч, а у его пушистой макушки мерцал закатным багрянцем кристалл с острыми гранями — Камень Души.
— Великие Боги! — воскликнул жрец, встав к ребенку спиной, а к толпе лицом.
Его руки, унизанные перстнями, были простерты к высокому храмовому своду. Широкие рукава мантии съехали вниз, обнажив худые запястья и костлявые локти. Голос гремел на фоне детского плача и заглушал его.
— Прядильщики мироздания! Небесные покровители нашего народа! Взываю к вам! Одарите это невинное дитя своей милостью. Зажгите в нем искру силы. Пусть река магии хлынет и наполнит новый сосуд.
После этих слов мужчина разрезал себе ладонь маленьким ритуальным серпом с золотой рукояткой и стиснул кулак, выжимая кровь на грани кристалла. Накормленный кровью камень засиял. Он больше не мерцал, а горел ровным слепящим светом, который, похоже, пугал младенца, потому что тот разорался пуще прежнего.
Толпа застыла в молчаливом ожидании, похожая на единый, слаженный организм. Кера Норта вцепилась в плечо мужа, и в этот раз супруг не стал ее отталкивать. Взгляды всех собравшихся устремились к часам. Раздался громкий щелчок, и металлический обруч повернулся. Пустая колба часов оказалась снизу, а из верхней — тонкой струйкой посыпался песок.
Я задержала дыхание. Все смотрели на часы. По мере того, как уровень песка в верхнем сосуде таял, росла желтая горка в нижнем, а воздух внутри храмовых стен густел от напряжения.
Мне казалось, что время застыло и не движется, что прошла целая вечность. Но вот механизм, который поворачивал обруч с часами, щелкнул опять, и толпа вздохнула с облегчением.
«Один есть», — подумала я, слегка расслабившись.
Кера Норта посмотрела на мужа и что-то шепнула ему с улыбкой.
Младенец на алтаре притих — наверное, выбился из сил.
Начался новый отсчет.
Я посмотрела на Камень Души и с тревогой увидела, что его сияние слабеет. Жрец тоже заметил это и поджал губы. Волшебный кристалл горел уже не так ярко, как раньше. Насыщенный красный свет потускнел до розового.
По толпе вокруг
