Донна Тартт - Маленький друг

“Мне тоже нравится Бэтман”, – ответил Дэнни. И они побежали играть на улицу и разошлись по домам уже затемно.

Робин пригласил на праздник всех своих одноклассников (поднял руку, попросил разрешения и пошел по рядам, раздавая каждому конвертики с приглашениями), и поэтому Дэнни нашел, с кем добраться до дома Робина так, чтобы ни отец, ни Гам об этом не узнали. Такие ребята, как Дэнни, дни рождения не праздновали, и отец не хотел, чтоб Дэнни куда-то ходил, даже когда его приглашали (впрочем, его и не приглашали), потому что нечего его парням деньги тратить на всякие безделки, на подарки детишкам богатеев. Не было у Джимми Джорджа Рэтлиффа денег на такую ерунду. Бабка находила свои причины. Если Дэнни пойдет на праздник, то он потом окажется в долгу перед хозяевами, будет им “обязан”. Зачем принимать приглашения от городских, которые, небось, звали Дэнни только затем, чтоб над ним посмеяться – над его обносками, над его деревенскими манерами. У них семья бедная, он, Дэнни, “из простых”. Праздничные наряды да дорогущие торты – это не для них. Об этом бабка внукам напоминала без устали, нечего и бояться было, что кто-нибудь расслабится да забудет.

Дэнни думал, что праздник будет дома у Робина (уже достаточно шикарно), и обомлел, когда их под завязку набитый микроавтобус, за рулем которого сидела мать какой-то незнакомой ему девчонки, выехал из города, проехал мимо хлопковых полей, потом – по длинной аллее и вырулил к дому с колоннами. Не стоило ему приезжать. Хуже того, он и приехал без подарка. В школе он попытался было завернуть найденную машинку в тетрадный лист, но у него не было ленточки, и сверток был ни капли не похож на подарок, просто скомканный листок с домашкой.

Но никто как будто и не заметил, что он заявился без подарка, по крайней мере замечаний ему никто не сделал. Да и оказалось, что вблизи дом совсем не выглядит таким уж роскошным – так-то он вообще разваливался на части, ковры проела моль, штукатурка облупилась, и потолок был весь в трещинах. Хозяйничала на празднике бабушка Робина – тоже высокая, церемонная и грозная старая дама. Когда она отворила парадную дверь и нависла над ним, Дэнни до смерти испугался того, как прямо она держалась, какое черное и явно дорогое на ней было платье и как она хмурила брови. Говорила она резко и двигалась так же, по комнатам разносилось эхо от стука ее каблуков, такого хлесткого, ведьминского, что стоило ей появиться, и все дети умолкали. Но она вручила ему красивейший кусок белого торта на стеклянной тарелке, кусок с жирной кремовой розочкой и еще с буквой, с огромной розовой С из “С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ”. Она обвела глазами детей, которые столпились вокруг прекрасного стола, за которым она сидела, и протянула Дэнни (который мялся где-то в задних рядах) – в обход всех остальных – самый особенный кусок, с алой розой, как будто этот кусок она для Дэнни специально и приберегла.

Так значит, это и была та старая дама. Э. Клив. Сколько лет он ее не видел, сколько лет о ней не вспоминал. Когда загорелась “Напасть” – а в ночном небе пожар был виден на мили вокруг, – его мать с отцом мрачно, но втайне с удовлетворением покачали головами, как будто знали, что такому дому только и судьба, что сгореть. Они не могли не радоваться тому, когда богатые “получали по шапке”, а уж Гам и вовсе хозяев “Напасти” терпеть не могла, потому что девчонкой собирала хлопок на их полях. Бывают такие спесивые белые – предатели собственной расы, говорил отец Дэнни, которые свысока смотрят на тех белых, которые оказались на мели, и для них они не лучше, чем побирушки-ниггеры.

Да, старая дама “получила по шапке”, и от того, что в жизни вообще возможно упасть с таких высот, Дэнни делалось грустно, дико и неуютно. Семье Дэнни падать было особо и некуда. И Робин (щедрый, дружелюбный парнишка) умер, умер уже давным-давно, его убил то ли какой-то захожий извращенец, то ли какой-то вонючий бродяга, который прибрел в город по железной дороге, точно никто не знал. Тогда в понедельник в школе их учительница миссис Мартер (подлая толстозадая баба с бабеттой на голове, которая однажды заставила Дэнни целую неделю ходить в женском парике с желтыми волосами, наказала его за что-то, а за что, он и не помнил уже) перешептывалась с другими учителями в коридоре, и глаза у нее были красные, как будто она плакала. А после звонка она уселась за стол и сказала: “Класс, у меня для вас очень печальное известие”.

Почти все городские ребята уже обо всем знали, но Дэнни – еще нет. Поначалу он решил, что миссис Мартер просто наврала им с три короба, но когда она попросила их достать карандаши и цветной картон и нарисовать открытки для семьи Робина, он понял, что она не врет. На своей открытке он старательно нарисовал Бэтмана, Человека-Паука и Невероятного Халка – они все выстроились перед домом Робина. Он хотел нарисовать их в действии, чтоб они спасали Робина и крошили плохих парней, но художник он был никудышный, поэтому пришлось нарисовать их всех просто в анфас и выстроить рядком. Потом, подумав, он дорисовал еще и себя, сбоку. Ему казалось, что он подвел Робина. Их домработницы по воскресеньям обычно дома не было, но в тот день – была. Если б она не прогнала его тогда днем, глядишь, и Робин был бы жив.

Да и сам Дэнни боялся, что и ему недолго осталось. Отец частенько забывал про них с Кертисом, и они могли долго, до самой темноты слоняться по городу, да и некуда им было бы бежать, если б за ними погнался какой-нибудь извращенец, у них считай что не было ни дома, ни добрых соседей. Кертис прятался охотно, но не понимал, почему нельзя разговаривать, и его вечно приходилось затыкать. Хотя Дэнни все равно был рад, что они вдвоем, даже когда Кертис пугался и начинал захлебываться в кашле. Но хуже всего Дэнни приходилось по вечерам, когда оставался один. Он прятался в чужих сараях и кустах, сидел там как мышка, хватая ртом воздух и задыхаясь, и так досиживал до полуночи, когда бильярдная закрывалась. Тогда он выползал из своего укрытия и мчался по темным улочкам к ярко освещенной бильярдной, то и дело оглядываясь, стоило ему заслышать малейший шорох. И когда, побегав ночами по улицам, он так и не встретил никого очень уж страшного, он начал бояться еще сильнее, как будто убийца Робина был невидимкой или обладал скрытыми силами. Ему начали сниться кошмары про Бэтмана, они с ним стояли в какой-то пустой комнате, и вдруг Бэтман разворачивался и быстро-быстро, с горящими злыми глазами, несся прямо на него.

Плаксой Дэнни не был, отец такого не позволял даже Кертису, но однажды Дэнни не выдержал и разревелся прямо на глазах у всей семьи, удивив этим не только их, но и себя самого. Он никак не мог остановиться, и тогда отец грубо ухватил его за руку и предложил дать ему повод, чтоб было из-за чего плакать. А когда он выпорол его ремнем, Рики Ли зажал Дэнни в узком коридорчике трейлера. “Что, он твой любовник был?”

“Что, небось, жалеешь, что вместо него не помер?” – ласково спросила бабушка.

На следующий же день Дэнни в школе стал выдумывать себе всякие подвиги и ими хвастаться и таким странным способом попытался спасти свою репутацию. Сам-то он ничего не боялся, нет, он не трус – но все равно ему как-то тошно делалось от того, что его печаль превратилась в ложь и похвальбу и что в чем-то он Робину даже завидовал, хотя, можно подумать, у Робина в жизни были одни праздники, торты да подарки. А так, конечно, Дэнни в жизни нелегко приходилось, но он хоть был жив.

Звякнул колокольчик над дверью, Фариш вышел на парковку, держа в руках промасленный бумажный пакет. Увидев пустую машину, он остановился как вкопанный.

Дэнни осторожно вышел из будки – никаких резких движений. Фариш в последнее время вел себя так непредсказуемо, что Дэнни уже начало казаться, будто тот взял его в заложники.

Фариш повернулся к Дэнни, глянул остекленевшими глазами.

– Ты что там делаешь? – спросил он.

– А, да все в порядке, просто справочник листал, – сказал Дэнни и быстро пошел к машине, стараясь сохранять на лице спокойное приветливое выражение.

Теперь Фариш мог сорваться с катушек от всякой мелочи, вот только вчера вечером он увидел что-то по телевизору и так расстроился, что шарахнул по столу стаканом молока и разбил его вдребезги. Фариш агрессивно уставился на Дэнни, проводил его взглядом.

– Ты не мой брат.

Дэнни замер, взявшись за ручку двери.

– Что?

Безо всякого предупреждения Фариш накинулся на него и ударом свалил с ног.

Когда Гарриет вернулась домой, мать была наверху, разговаривала с отцом по телефону. Чем это может обернуться, Гарриет не знала, но вряд ли чем-то хорошим. Подперев подбородок ладонями, она уселась на лестнице и стала ждать. Так она просидела долго – с полчаса или около того, но мать так и не вышла, и тогда Гарриет, отталкиваясь от ступеней пятками, всползла повыше, потом еще выше и наконец добралась до самого верха лестницы, так что полоска света из-под двери материнской спальни оказалась у нее ровно за спиной. Замерев, она изо всех сил старалась подслушать разговор. Голос матери (хрипловатый шепоток) она вполне слышала, но слов ей разобрать не удалось.