Красная Поляна навсегда! Прощай, Осакаровка - София Волгина

С некоторых, пор из-за этого, она предпочла спать на полу. Нет, ни с кем ей не хотелось делить кровать, даже с любимой мамой, наверное. Что хорошего в замужней жизни, когда женщинам приходится делать слишком много для мужчин. А что взамен? Греки-мужья, в основном, не считались со своими женами, топтали их как хотели. Ярких примеров тому можно набрать сотню, кроме ее собственной сестры. Да на ее месте Ирина бы давно удавила такого мужа и в тюрьму бы без сожаления села. Грубые мужики эти греки! Почему-то русские по-другому с женами обращаются. Русским женщинам гораздо легче. Вот из Ваньки Балуевского получился бы хороший муж и семьянин. За такого грека она бы пошла без долгих размышлений. Хороший человек этот Ванька, жаль, что не родился греком. И девчонки говорят, что он смотрит только в ее сторону…

Пробегая мысленно по волнам своей жизни, Ирини вспомнила все малые и большие события в ней. Вспомнилась, конечно, жизнь в Юревичах, золотое детство с папой, дедушками, с милым сердцу троюродным братом Алексисом. При мысли о нем, сердце всегда щемило: «Как он? Где он?»

Ходили слухи, многих греков выслали в холодную Сибирь. «Неужели там холоднее, чем здесь? – мелькала мучительная мысль. – Ужасно, если так. Холоднее, чем здесь, наверное, не бывает».

Невеселые размышления вернулись к Алексису: «Неужели больше не увидимся? – Ирини тряхнула головой. – Еще как встретимся, лишь бы он был жив!»

Мысли повели ее дальше. Она улыбнулась, когда вспомнила, как Иван с друзьями приехал из Караганды на каникулы и раньше всех пришел к ним домой на Новый год. Ох, и хорошо они отметили этот год! Тогда она отчетливо поняла, что Иван к ней неравнодушен. Веселый и находчивый, при ней он терялся и не смотрел в глаза. Несколько раз Иван становился в круг танцевать вместе со всеми греками и раза два осмелился положить свою руку ей на плечо. Рука его при этом дрожала мелкой дрожью, но он ее не убирал, наверное, не чувствовал это предательское дрожание. Ирини всегда чувствовала, как он на нее смотрит, но, как только она оглядывалась в его сторону, он тут же отводил глаза. Чудак – человек… Ничего, найдет другую, русскую, женится и успокоится. Какой – то русачке повезет.

Ирина потихоньку наводила порядок в своем маленьком сундучке с наклеенными фотокарточками с внутренней стороны крышки и продолжала перебирать в мыслях всех дорогих ей людей: «А Мурад… Тоже на нее посматривал. На прощанье сказал, что еще вернется и украдет ее. Дурачок. Нет. Хороший он, конечно, парень, но чечен есть чечен! К тому же мусульманин. Не дай, Бог, что не так сделаешь, еще и прибить может. Люди они опасные».

Хоть Ирини и была смелой девушкой, но чеченцев, в самом деле, побаивалась. Была среди них, молодых, безрассудная гречанка Лидка. Связалась с чеченцем, родила дочку. Он потом измывался, как хотел и вдруг она исчезла. Убил, конечно. Ужас!

Что-то тренькнуло во дворе, и Ирини очнулась от своих долгих размышлений, одернула себя.

«Нет, замуж ни за кого не хочу. Что хорошего в замужней жизни? Только дети. Детей хорошо иметь. Но зачем же так рано?» Она сама только что распрощалась с детством, и вот она уже должна идти замуж, иначе будут смотреть на нее, как на старую деву. С каким бы удовольствием она, как и прежде, проводила время с подругами и братьями, с Яшкой, Хариком и Митькой-Харитоном, Иваном и Слоном, посещая хоросы или кино. Работала бы себе на «Заготзерно», жила бы с братьями и мамой и ничего больше ей не надо. Как она снова и снова завидовала парням за то, что они могли жениться поздно или совсем не жениться. И это считалось нормальным. Попробуй не выйти девушка замуж – столько сплетен и невероятных догадок будет – упаси Бог!

* * *

Шло время. Прошел еще год и Роконоца довольно прозрачно намекнула младшей дочери, что пора подумать о замужестве.

– Хочешь, не хочешь дочка, а семью надо заводить, – сказала она Ирини, когда та стала уговаривать мать еще немного повременить. Пришлось Ирини задуматься о достойном женихе. Их не оказалось на ее взгляд, никто ей не нравился. Но все же, под напором Роконоцы, свой выбор с большой неохотой она остановила на двадцатитрехлетнем Савве Александриди, лихом гармонисте, который недавно заслал своего дядю к ним на разведку.

Недаром Ирини обожала музыку и танцы! Вот и выбрала себе гармониста. Не любила жениха, но хоть, по крайней мере, не скучно будет с ним жить, музыка будет всегда рядом. И мама, мудрая Раконоца, советовала не отказывать Савве Александриди: собой он видный: высокий, стройный и лицом ничего, правда нос – рубильником, но для мужчины это нормально. Словом, не стыдно будет на люди с ним появляться и видный, и, как говорят, добрый, покладистый, а, главное, грамотный. Сама-то Ирини и подписаться не умеет, кто ж ей по жизни содержание простого документа разъяснит?

Собственно, ей было все – равно за кого выходить. О любви какой-то вообще нечего было говорить: ни жених, ни невеста друг друга почти не знали, а разговаривать – вообще не разговаривали. Какая тут любовь! Мама сказала, что стерпится слюбится, не она первая, не она последняя так выходит замуж. Такое уж время – не до любви. Жили б на Кавказе, может все по – другому сложилось.

Сватать пришли дядька жениха Савва Шапраниди и его двоюродный брат Василий Чапаниди. Брат этот, молодой и красивый все поглядывал на стряпающую у печи Ирини и улыбался. Сказал несколько плоских слов, Ирини отвернулась, не отвечала, как будто занятая своим делом на кухни. Сваты приехали с девятого поселка на попутной телеге и очень устали. После долгого разговора дядя Савва остался ночевать у них, а Василия проводили к Кики. Дом у нее попросторнее и было место, где можно было уложить гостя. Наутро Ирини пошла к сестре помочь с детьми: маленькому Алексе было восемь месяцев, и он температурил несколько дней. Василий Чапаниди не спал, видимо, ребенок капризничал, плакал и разбудил его. Ирини поздоровалась, взяла ребенка на руки, а Кики ушла на кухню готовить еду на стол.

Алекси убаюкался на руках тетки через полчаса, и