Фантом Я - Ольга Устинова

«Его лицо было бледным, но губы, как рассеченная ножом гладкая кожа, расцвели двумя кровавыми лепестками.»

Весна. Парк.

«Краешки расцветших рано нарциссов обожгло похолоданием, и они взгрустнули, опустив головки перед смертью.»

Выход из парка.

«Я выхожу из парка сквозь готическую подворотню деревьев. Зеленый романеск». Закат в парке.

«Солнышко вылупило единственный глаз и облило ели парка алым оттенком.»

* * *

Измучился.

Вообще, что это за манера, слоняться по квартире и переживать от ничего-не-делания, когда дел на самом деле много, к которым я мог бы себя применить.

Дослонялся до полной усталости ног и головы. Тогда подумал: а в чем, собственно, твоя проблема? Мозг заработал, слава Богу. Вместо страданий от беспредельности и тупика, пришло осознание ситуации.

Послушавшись трезвой мысли, сел и написал список того, что я мог бы делать, и что из этого на первом месте по важности: читать, писать, рисовать, переводить. Вышло много. Вот отчего я крутился в нерешительности, как белка в колесе, не давая себе труда подумать, занятый только эмоцией дискомфорта. Как бычок, уткнувшись в дерево, ни туда, ни сюда, не давая себе труда осознать проблему. Лишь бы она была. Как же без проблемы? Привык биться об нее головой, как будто кто-то во мне получает от этого удовольствие на завтрак, которым ему служит моя эмоция. Кто-то меня подстрекает на переживание. К тому же моя проза — самовыражение. Что бы я делал без страданий.

Вчера, изнуренный многодневной депрессией, я его увидел. Мой фантом, забирающий у меня энергию и жизнь. Чудище, гигантский астральный паразит, прилепившийся ко мне, как крокодил, несущий яйца.

Все встало на свои места. Я понял всю тщету моих попыток избавиться от него. Этот танк с места не сдвинуть никакой медитацией и молитвой. Я столько лет бился как рыба об лед.

Как ни странно, осознание безысходности положения принесло мне облегчение. Делать было нечего. Ничто не поможет. Он подмял меня под себя своей тушей, питаясь мною, тупо дремля в своей сытости мной, безразличный ко мне — я для него только завтрак, обед и ужин. Мое отчаяние для него — пища. И он будет меня в нем держать, в моем энергетическом истощении, пока я не наложу руки на себя в очередной раз, снова оказавшись и задыхаясь на энергетическом нуле.

Столько лет я боролся. Молитвы, медитации, мистические ритуалы, домашние экзорсисы, исповедь в церкви и причащения. И теперь понял, что передо мной — стена, непрошибаемая для моих сил. И остается только с этим жить, пока это возможно.

Мне стало легче. Спустился во двор, купил у бабули две сигареты и выкурил их на лестнице, решив: как будет, так будет.

На этой ноте проснулся мой гад-крокодил. Разевает пасть и поглощает мою энергию, мою жизнь. Жри. Ничего не могу поделать. Будем существовать вместе.

* * *

Иногда приходят сомнения и надежда. Ты — это я? Может, я тебя создал своим воображением, чтобы оправдать свое постоянное недомогание? Найти, наконец, виноватого? Написать что-нибудь темными красками своего самоубийственного таланта? Используя тебя как катализатор реации вдохновения? Испытать странное удовлетворение в приготовлении для тебя пищи из моих творческих эмоций?

Я пишу, и из меня летит негатив для твоего желудка. Твой обед. Не любишь ты, когда мне хорошо и спокойно. От позитива тебя тошнит. Подавай тебе страдания. Подавай боль душевную. Гурман гребаный.

Где-то, когда-то, при выходе моем в этот мир, была мне наверное дана ориентировка. Настрадаться человеческой болью обсессии и выплюнуть ее на бумагу.

И я честно старался, поначалу не понимая откуда что во мне берется, что я делаю и почему. Я учинил расследование и набил через это много шишек. Говорят, осознание несет свободу. И я как все обречен через страдание обрести просветление. Я сам подписался на свою судьбу и теперь несу свой крест. И посему пока я жив, конца этому не будет. Но я устал и хочу от себя, такого, отречься. Хочу перемены на простоту существования.

* * *

С утра ждал старушку у окна своей комнаты. Наконец, она выползла.

Ушел в парк на скамеечку выкурить две. И неожиданно выкинуло меня наверх. Даже голосов не испугался.

Тут же тревога: сколько я продержусь наверху?

Все-таки есть в сигаретах какая-то наркота. Эта мысль начала давить хорошее настроение. Пришел страх — потерять его. Вернуться обратно в темень.

Дома помыл посуду и сварил овсянку на завтрак. Появились силы следить за домашними заботами. Но каждую минуту этот страх — вот сейчас оно уйдет, мое парение на верхних вибрациях. Вот сейчас я нырну в пропасть. И буду падать мучительно как в замедленной съемке фильма.

* * *

Как если бы живое существо обитает в моей голове, временами нажимая на таинственную кнопочку. И когда оно нажимает на эту кнопочку, слово от него соскальзывает в мой мозг и сразу же получает ассоциацию, образуя из слова предложение. Обычно это предложение для меня пугающего свойства, или как бы обличающего меня свойства, как если бы я был виноват в чем-то и хранил это как тайну от всего мира, а тут вдруг одно слово меня разоблачило, или кто-то виноват передо мной и это слово создало его или ее разоблачение, или от слова рождается угроза кому-то или мне от кого-то, или рождается из одного слова предсказание чего-то ужасного, что может или должно случиться со мной или с кем-то, кем я дорожу.

И я впадаю в панику, а то в истерику, от стыда и страха, и мне не хочется с этим жить. И возникают воспоминания, а то пугающие картинки из прошедшего, связанные с этим словом-мыслью, и от них хочется куда-то спрятаться. А некуда. И опять не хочется жить. Тогда хочется покурить или выпить.

Существо, паразитирующее на мне, принимает для моего внутреннего видения разные обличия, и я его вижу в самых разных видах: иногда гигантская черепаха, а иногда фантастический крокодил, то дремлющий, и я чувствую давление его сонного тела, то пробуждающийся, иногда мирный, изредка нажимающий на кнопочку, иногда в гневе, а то и ярости, и это дает бурю эмоций, от которых мне хочется кидаться на стенки или умереть со страха.

С тех пор как я начал видеть его, угнездившемся на мне, я понял, что не знаю каков мир на самом деле.

Только иногда, когда он, наверное, отлучается в тот мир, из которого он сам появился, или находится в глубокой спячке, я ощущаю, что от жизни