Первокурсники - Том Эллен
Я остановился перевести дыхание, но Фиби ничего не ответила. Лишь смотрела, как под нами плещется вода. Я полез в рюкзак.
— Я собирался отдать тебе это вчера. И она без оберточной бумаги, потому что я придурок. А еще потому что был занят героическим возвращением Бекки…
Она выразительно закатила глаза. Что ж, я заслужил.
— В общем… с днем рождения.
Я протянул ей «Ариэль», и Фиби просто уставилась на нее, словно я вручил ей билет на автобус или типа того.
— Она прекрасна, — произнесла она наконец.
— Тебе правда нравится?
Фиби повернулась ко мне:
— Конечно. Спасибо. Она всегда будет на моей полке. — Затем нежно прикоснулась к потрепанному желтому уголку книги. — Люблю такие штуки. Когда смотришь на них, на поверхность всплывают по-настоящему особенные воспоминания. Те, что ты давно считал похороненными, а потом находится некий эмоциональный ключик, и вуаля…
— Ага, — кивнул я, хотя не до конца понимал, о чем она.
Меня больше волновало, собирается ли Фиби ответить на мое признание в… не в любви, конечно, но в довольно серьезных чувствах.
— Почему ты плакал в первую ночь? — внезапно спросила она, и я, наверное, вздрогнул, потому что она добавила: — Я видела тебя в компьютерном классе.
Я выдохнул:
— Ну… У нас с Эбби выдалось паршивое лето, и я просто не выдержал. Той ночью мы расстались. Или… не знаю, начали расставаться. Кажется, с тех пор прошла вечность. Но тогда я чувствовал, как внутри нарастает какое-то давление, нарастает и нарастает и… Не могу описать. — Я покачал головой. — Я ничего не могу описать. Хотя часто об этом размышляю и пришел к выводу, что слов, которые могли бы объяснить мое внутреннее состояние, просто не существует.
Фиби посмотрела на меня, почти смеясь.
— Слушай… это жутко, конечно, но мне уже все равно. — Она глубоко вдохнула. — В школе я была от тебя без ума. Чувствую себя героиней ток-шоу, но… Вот и все, секрет раскрыт.
Я не знал, как на такое реагировать. Меня больше интересовало, нравлюсь ли я ей сейчас. В итоге я просто пробормотал:
— Эм, ладно… Спасибо.
А Фиби вдруг расхохоталась, да так сильно, что едва не уронила в озеро свой меховой шарф.
Я успел его перехватить.
— Погоди… и даже в одиннадцатом классе, когда я по-дурацки выбрил виски?
Она снова засмеялась:
— Ну, тогда мои чувства заметно поутихли, и я переключила внимание на Адама Крамера.
— Слава богу. А то я бы потерял к тебе уважение.
Фиби обернула мех вокруг шеи, и я подумал, не пора ли попытаться ее поцеловать.
Затем она вытянула ноги над водой, вздохнула и посмотрела мне в глаза:
— Если честно, Люк, пусть даже я об этом пожалею, но… кажется, я не хочу быть с тобой.
ФИБИ
Он открыл рот, чтобы ответить, но я продолжила:
— Я хочу остаться друзьями. Настоящими, правильными друзьями, которые всегда поддержат друг друга, что бы между ними ни произошло.
Люк закрыл рот и, кивнув, уставился на озеро.
— Сам подумай, что для тебя сейчас важнее: подружка или хороший друг?
— Ну да, — грустно улыбнулся он. — Друзей у меня не так много.
— Неправда.
Люк выпрямился и, протянув руку, сжал мою ладонь:
— Серьезно, Фиби, я знаю, что все запуталось, честно знаю, но…
Я покачала головой, прерывая его:
— Не все запуталось, Люк. Ты запутался. А заодно и меня запутал. Так что, если я тебе действительно нравлюсь, будь хорошим другом и не дай мне погрязнуть в этом бардаке.
Он медленно выдохнул, будто колесо спустило, но руку мою не отпустил.
— Если ты можешь предложить только дружбу, Фиби, думаю… мне придется это принять.
Я сжала его пальцы, скрепляя сделку:
— За дружбу.
Люк рассмеялся и пожал мою ладонь в ответ.
Смокинг ему очень шел. В нем Люк казался таким статным, широкоплечим, взрослым. Он словно был рожден для смокинга, чтобы однажды появиться в нем на красной ковровой дорожке под вспышками фотокамер.
Мы спрыгнули с перил и пошли вокруг озера. А когда вернулись к центральному залу, я сказала:
— Я лучше отнесу книгу в комнату. А то Сильвия Плат не простит, если я опрокину на нее ягер-бомб.
Люк кивнул:
— Увидимся.
Я смотрела, как он уходит в безумие бала, откуда ему уже радостно махали Эд, Артур и другие ребята. Ну вот и все. Я отвергла Люка Тейлора. Я, девятиклассница, скончалась бы на месте от шока, если б узнала. Я засмеялась — вслух, сама над собой, в одиночестве, как чокнутая. А потом захотела рассказать обо всем Флоре и достала телефон.
А там ответ на предыдущее сообщение:
«Выглядишь потрясно, подруга. Если испортишь платье, я тебя убью».
Я вернулась к себе в комнату и втиснула «Ариэль» на крошечную книжную полку. Кто знает, может, Люк Тейлор и правда окажется любовью всей моей жизни, но, чтобы убедиться, для начала придется как следует его узнать, и на сей раз его настоящего.
Я побрела обратно по пустынным тропинкам Ютланда, а когда пересекла парковку, увидела у входа в летающую тарелку Джоша. Едва я вошла, он повернулся и улыбнулся, а я слегка занервничала. Он направился ко мне, и я не представляла, что мы друг другу скажем.
— Во сколько ты завтра уезжаешь? — спросил Джош. Подобного напряжения в его голосе я прежде никогда не слышала.
— Мама приедет за мной в полдень.
Никто из нас не знал, что говорить дальше. Я мысленно прокручивала момент, когда его поцеловала. Это было невыносимо.
Но только я собралась извиниться и уйти, как Джош меня обнял. И я обняла его в ответ. И мы так и стояли, прижимаясь друг к другу. Произнесенные слова казались странными и неправильными и никак не отражали наших истинных мыслей, но в объятиях странности и неправильности не было. Словно в мире нет ничего
