Разговоры в рабочее время - Нелли Воскобойник
Родители оказались правы. Однокурсницы звезд с неба не хватали, а мальчиков во всем потоке было только трое. Один после какой-то детской болезни ужасно хромал на обе ноги, а двое других в глаза не глядели и вообще были очень странными. Как бы то ни было, Ниночка училась прекрасно и закончила, разумеется, с красным дипломом. При распределении ей предложили остаться на кафедре библиографии, но Нина просилась в большую библиотеку, и ее направили в лучшую, о какой только можно было мечтать, – в Государственную историческую библиотеку России.
По утрам Нина выходила из метро и не спеша шла до Старосадского переулка. Ее библиотека располагалась между лютеранским собором Святых Петра и Павла и только что отреставрированным белоснежным храмом Святого Владимира. Ведь это было счастьем, нет? Нина служила в отделе хранения литературы. И это тоже было счастье. Она быстро сдружилась с шестью сотрудницами и неожиданно для себя стала посредницей между ними и заведующим отделом Петром Ксаверьевичем, которого все шесть дружно ненавидели. В первую же неделю одна из девочек, Марина, попросила отпуск на четыре дня. Ее ребенок должен был пойти в младшую группу детского сада, и воспитательница предложила, чтобы мамы новичков оставались с детьми первые несколько дней. Петр Ксаверьевич отказал, даже не дослушав просьбу. Сказал, что работы полно, а отпуск Марина уже брала. Марина плакала, грозилась, что уволится. Но говорила это в пустоту – Петр Ксаверьевич давно ушел к себе и плотно закрыл дверь. Нина постучалась в эту дверь и вошла внутрь. Она села на предложенный стул и внимательно посмотрела на шефа. Он был лыс, носил старомодные очки с толстыми стеклами, и уголки его плотно сжатых губ опускались вниз. Внезапно Нина вспомнила, что это называется «птоз уголков губ», и отчего-то начальник показался ей печальным и милым. Просто понравился. Ну, не то что как мужчина… хотя вообще-то…
– Петр Ксаверьевич, – сказала она, – отпустите, пожалуйста, Марину. Я буду уходить с работы попозже. Обещаю вам, мы справимся. Ей очень нужно.
– Да, конечно, Ниночка, – сказал шеф. – Раз нужно – куда же денешься… Пусть принесет заявление.
За несколько месяцев работы оказалось, что Нина без всякого труда может уговорить самых несговорчивых и непримиримых. Просто надо было почувствовать, что собеседник ей симпатичен. Теперь ее просили поговорить со склочным читателем, с инспектором санэпидстанции, со зловредной теткой из отдела кадров и с редактором «Трудов Государственной публичной исторической библиотеки».
Петр Ксаверьевич брал ее с собой на важные совещания у директора, и случалось, она говорила там несколько слов, которые моментально улаживали надвигающиеся неприятности. Поначалу другие заведующие отделами на нее косились, но быстро привыкли и даже иногда просили помочь в решении своих проблем. Только по телефону Нина была беспомощна. Ей отвечали, как и другим, – непререкаемым отказом.
Однажды директор библиотеки, деликатно постучав, вошел в комнату, где Нина писала аннотацию, бережно перелистывая старинное издание. Он присел рядом с ней и печально рассказал, что Министерство культуры срезало фонды, так что не только ремонт хранилища не на что закончить, но даже реставрация рукописей под вопросом. А если уж всю правду выложить, то возможно и сокращение штатов.
– Я говорил с самим заместителем министра – никакого проку. Беда в том, что я не могу записать вас на прием. Там такие строгости! Я сам ждал приема два месяца. А вас, Ниночка, секретарь даже не заметит…
– Не беспокойтесь, Михаил Дмитриевич, – сказала Нина. – Я завтра схожу туда. Не знаю, как с деньгами, но с приемом, думаю, проблем не будет. Вы скажете Петру Ксаверьевичу, что я приду после обеда?
Секретарь заместителя министра сидел за огромным столом, уставленным всякой оргтехникой. Он не терпел, когда заходили незваные, да еще в неурочный час. Девушка вошла без стука и посмотрела на него, как восьмилетняя смотрит на чужого щенка кокер-спаниеля. Он без размышлений нажал кнопку интеркома и сказал шефу: «К вам пришли по важному делу…» Через четверть часа Нина вышла из кабинета, и секретарь, робея и утирая платком пот со лба, спросил, не согласится ли она сходить с ним вечером в кафе. Нина согласилась.
Она влюбилась в Максима без памяти. Они поженились через два месяца. А еще через месяц вернулись из свадебного путешествия по Италии. Ниночка необыкновенно похорошела, смеялась больше обычного и раздавала мелкие подарочки и шоколадки. Даже Петр Ксаверьевич, внезапно растрогавшись ее счастьем, пригласил всех в пятницу к себе на день рождения. Ниночка, извинившись, сказала, что они с мужем прийти не смогут – в пятницу вечером Максим смотрит футбол.
– Пустяки, – махнула рукой Марина, – ну уговори его!
– Ой, что ты! – ответила Ниночка испуганно. – Его нельзя уговорить! Он как решил, так и сделает, хоть плачь. – И сама засмеялась.
Директор зашел в отдел хранения литературы, чтобы поздравить Ниночку и еще раз поблагодарить за возобновленное финансирование. Все семь женщин и старый угрюмый завотделом заливались хохотом. Он взял шоколадную конфету из раскрытой коробки и, не спрашивая ни о чем, тоже засмеялся.
Сережка
Валентина Анатольевна преподавала в школе историю и считалась одним из лучших учителей всего района и уж конечно своей школы. Несмотря на это, отношения с другими учителями и с техническим персоналом были у нее самые дружеские. Лаборантки и технички симпатизировали ей, а дети в ней просто души не чаяли. Когда она рассказывала о битве под Фарсалой, класс замирал, как будто итог этого сражения мог сказаться на их годовых оценках. Старшеклассники, которых она учила новейшей истории России, наоборот, устраивали бурные (отлично управляемые ею) дискуссии, и в результате кое-кто в конце урока даже получал пятерку в журнал. Железным правилом было одно: по результатам спора ничьи оценки не снижались. Тройку мог схватить тот, кто не выучил урок и не знал важнейших дат из последнего материала. Двоек у учеников Валентины Анатольевны не было. Как и не было учеников, не знавших, когда и где случились главные события в истории страны.
В учительской Валя была жилеткой, в которую регулярно утыкались поплакать молодые. Проблемы с мужьями, неуправляемые дети, зловредные тещи – все рассказывалось ей
