Медведище и его выбор - Ольга Станиславовна Назарова
– Да почём я знаю? Я не видела! Ушел! – с презрительной физиономией отвечала Соня, цедя слова сквозь зубы.
– Куда ушел? Камеры в коридоре этого не подтверждают.
– Я не знаю! Куда-то… ушел… улетел!
– В смысле, вы его всё-таки сбросили? – тут же прицепились они к словам. – А куда делось тeлo?
Мать экстренно вызвала адвокатов, одновременно с ними приехали какие-то типы из Следственного Комитета, и Соня с величайшим изумлением обнаружила, что оказывается, что-то ОБЯЗАНА отвечать… Нет, разумеется, сначала она верещала на адвокатов, требуя, чтобы они прогнали всех этих людишек с её глаз подальше и запретили им приставать к ней.
– Вы адвокаты или вы дворники? Убери их всех! – кипела она от возмущения.
Потом её одёрнула гораздо более опытная и предусмотрительная мать, получив свою долю возмущения:
– Да если бы не ты, ничего бы и не было!
В конце концов, взбешённой Соне пришлось успокоиться – мать постаралась, пригрозив, что она сейчас уедет и заберёт с собой всех своих юристов.
– А ну-ка, закрой рот и слушай, что тебе говорят! – прошипела родительница. – Если бы не твои игры, ничего точно бы не было!
Вот и пришлось Соне, несмотря на дичайшее желание заорать, затопать ногами, бросить что-нибудь во всех этих беспардонных типов, которые не стоят, разумеется, и миллиграмма её внимания, отвечать на какие-то дурацкие вопросы.
– Средство? Не знаю, о чём вы! Ааа, в кофе? Ну, так и спрашивайте у тех, кто его варил! – Соня презрительно косилась на бесстрастного следователя. – Я ничего не добавляла!
Правда, в мусорной корзинке нашелся пакетик от этого самого средства, и утверждать, что его добавили на клубной кухне, стало несколько затруднительно.
– Отпечатки пальцев на пакетике совпадают с вашими, – бесстрастно сообщили деве…
После этого с Соней, которая ни разу в жизни не оправдывалась и в принципе не собиралась это делать никогда в жизни, случилась вульгарная истерика.
Она верещала, вопила, рыдала…
– Перестаньте! Вы просто себя топите! – пытались сдержать Соню адвокаты.
Нет, если бы у правоохранителей было бы хоть какое-то доказательство того, что с Соколовским что-то произошло, то проблемы Сони были бы гораздо более серьёзными, но…
– Тела нет, средство есть, да… но оно и в цветочном горшке есть. Так что, может, он его и не выпил, а вылил в горшок.
– А куда делся? Испарился?
– Да кто его знает? Отпускаем под подписку… а дальше будем смотреть.
Смотреть пришлось очень внимательно, потому что, во-первых, из анонимных источников пришла запись разговора гражданки Калязиновой с запропавшим актёром, и некий интереснейший договор с её подписью, а во-вторых, вышла статья одного журналиста с редкой фамилией Иванов, который давным-давно подвизался на освещении жизни актёра Соколовского.
– Запись к делу приложить невозможно, – сетовали сотрудники СК, хорошо знающие законодательство, – Но информация в ней содержится интереснейшая… Это ж надо, насколько у девицы голова того… И договорчик очччень в тему! Интересно, а не пришила ли она актёра из-за того, что он препарат опознал и вылил, да подписывать эту ересь отказался?
На вопрос о договоре Софья сначала наотрез отказывалась признаваться в том, что он вообще был, а когда узрела документ, изумилась до крайности и начала задавать неуместные вопросы:
– Где вы его нашли?! Отвечайте!
– Софья Руслановна, вопросы здесь задаёте не вы! Да и приказывать что-либо вы никакого основания не имеете! Будьте любезны, объясните, что это за документ. Кстати, вами подписанный, и почему в нём прописаны такие условия? Вы шaнтaжирoвaли Соколовского, пытаясь представить дело так, будто он на вас напал? А для того, чтобы спровоцировать его на действия, подлили ему психотропный препарат? Нет-нет, не надо говорить о вашей порванной одежде – может быть вы не в курсе, но с ткани можно снять отпечатки. Да, Софья Руслановна, фиксируется след, образуемый пото-жировым наслоением на руке, и дактилоскопист может дать ответ, прикасался ли к вам кто-то с целью порвать вашу блузку, или вы сами её разодрали.
Соня никогда так ужасно себя не чувствовала, медленно, но верно осознавая, что решить проблему каким-то привычным способом – криком, обаянием, обманом, возмущением из серии «да кто вы такие, вы что, не знаете, кто я?» или деньгами, в данном случае не выйдет.
А тут ещё опрошенный агент Соколовского, подстёгиваемый доказательствами в виде приличной суммы, упавшей ему на счёт от Софьи Калязиновой, признался, что именно она велела актёру наврать и прислать его в пентхаус.
– А что мне было делать? Вы же понимаете… это такие деньги, такие деньги! – страдал он, не ведая, что это только начало!
Это прибавило подозрений в адрес Калязиновой. Правда, агенту на это было глубоко наплевать – стоило ему покинуть помещение, как его посетило чувство, что за ним кто-то следит!
Когда он понял, что этот кто-то – просто пара девушек, он было утешился – опасными они не выглядели. Но это было ненадолго…
– Эй, ты! Куда ты дел Соколовского? Ты, может, в сговоре с Калязиновой? Где вы его держите?
Рванувший со всех ног агент и знать не знал, что теперь роль загнанного зверька будет его второй натурой!
Калязинова наткнулась на странных девиц, когда выходила из дома, где у неё была городская квартира:
– Cофия? Мы хотели бы у вас спросить…
– Да кто вы такие? Я вас не знаю!
– Мы – поклонницы Соколовского…
– Убирайтесь вон! Пошли от меня! – заверещала Соня, и это было фатальной её ошибкой.
– Где Соколовский? Признавайся, где он? – вопли девиц преследовали её, пока она не запрыгнула в машину и не нажала на газ, стремительно удаляясь от этих… сумасшедших.
– Ладно… я сейчас съезжу в ресторан, пообедаю и… – решила Соня, доехав до знакомого ресторана.
– Признавайся, где Филипп! – заверещали со всех сторон, и Калязинову посетило осознание того, что она столкнулась с проблемой… реальной такой стихийной проблемищей, которая не очень-то послушается даже толпу наикрутейших адвокатов.
Стихия она на то и есть, чтобы никого не слушаться!
Высоко в серо-зимнем московском небе лениво парила хищная птица, безошибочно выследившая визгливую и неумную девицу, принесшую столько бед другим людям.
– Да что ты говоришь? – Хантеров с интересом выслушивал доклады Котикова, который, уже не скрывая собственных эмоций, докладывал о перемещении Софьи.
– Её гоняют как… как… крысу по сараю. Из угла в угол! Последним углом был салон красоты. Стоило только ей туда доехать, как нарисовалось три девчонки, которые заорали на всю улицу: «Что ты сделала с нашим Филиппом?»
– Изумительно! – отреагировал Хантеров с видом, который и принёс ему когда-то прозвище «Великий Инквизитор».
А закончив
