Дизайн своего мира - Ольга Станиславовна Назарова
Лиза сначала рассердилась – нет, правда, ну, хоть бы Валентина спросила, у неё что ли, но под конец её речи не выдержала и рассмеялась.
– Ну, а я чего? Я и говорю – красота в глазах смотрящего, и когда ты сама по себе красивая, а на тебя ещё смотрят и ВИДЯТ это, сразу раза в четыре красившее себя ощущаешь! А главное-то что? Характер чистое золото! Я б себя за такое покусала бы – а ты смеёшься! Дай я тебя обниму, а?
И вот как на неё сердиться?
По крайней мере у Лизы это не получалось ни в какую! Не сердишься же на жаркое солнце, на ветер, на морской прибой… Вот от Валентины какое-то такое ощущение и было – стихия, однако, какое там сердиться – остался в живых и хорошо!
– А! Я ж чего ещё сказать хотела…
– На Фёдора Cемёновича тоже прибор ставить? – рассмеялась Лиза.
– Да толку-то с него, с этого Фёдора, – махнула рукой Валентина. – Неее, я о другом. Тут у нас прямо такое было… такое!
Стук в дверь и звонкое тявканье со стороны огорода Валентину отвлекли.
– Да ёлки-палки! Винь! Ты тут откуда? – рык Николая мог до судорог перепугать его офисный «цветник», довести до массового припадка три десятка чиновников местной администрации, заставить замереть на месте мелкого воришку, который вчера пытался уволочь со склада парфюмерный состав, приняв его за нечто питейно-веселящее, но никакого воздействия не оказал на развесёлого Виня, который шёл в гости.
– И как это он меня забыл? – удивился непосредственный Винь несколько минут назад, заслышав, что машина хозяина объехала дома и остановилась ровно напротив. – Сам пошёл к Маю и его люди, а меня не взял… И что у людёв с памятью? Ээээх, про всё напоминать приходится! Но мне ж это только приятственно!
Винь уже привычно разобрал на составные части оконный ограничитель, усиленный и усложнённый наивным Николаем, и выбрался из окна в гостеприимный девичий виноград. Дальше всё было и того проще – мелкотаксячьей рысью до забора, крупнотаксячьей копкой под него и…
– Хооозяяяяиннн! Я уже тууууут! Я бегууууу!
– Да что ж такое? Я на окне так всё укрепил – только Гудини мог открыть, ну, или я с пассатижами и отверткой! – простонал Николай. – Куда ты несёшься?
– Так к тебе! – радовался Винь, накручивая круги вокруг Николая. – Я себя тебе несу – ты ж меня почти забыл!
Николай собирался отнести ЭТО домой и запереть в погребе… ну, ладно, ладно, у себя в комнате с закрытым окном и припёртой тумбочкой дверью, но расслышал рядом смех, обернулся и одобрительно кивнул:
– Воооо, ну, совсем же другое дело – на двадцать три года, да? Может, даже на двадцать два с половиной! – одобрил он изменения во внешности соседки.
Валентина хищно прищурилась и тут же опасливо воззрилась на Лизу – а ну как расстроится девочка – это ж уму нерастяжимо, чего баран-Миронов ляпнул!
Нерастяжимость её гибкого и шустрого ума на чью-то глупость была для Валентины характеристикой полнейшего безобразия!
Нет, если бы Лиза ожидала чего-то другого, комплимента или восхищённого взгляда, она, может и расстроилась бы, но она-то как раз о Миронове как о мужчине, чьё мнение её хоть как-то интересует, и не думала – он вообще совсем недавно был в категории «натуральная сортовая редиска».
Кроме того, Лиза так привыкла к тому, что её внешность не особо примечательна, что просто радовалась изменениям, никаким образом не подчиняя своё отличное настроение чужим реакциям.
– Уж не знаю, про двадцать два с половиной, но двадцать три есть! – весело согласилась она с Мироновым, – Спасибо вам.
– Да не за что… а как насчёт этикеток? – упорный Николай покосился на Валентину, прищурившую глаза с дивным выражением человека, который счас кого-то по чисту полю порционно пустит.
– Будут вам этикетки!
– А cайт? – Николай любил ковать железо, пока горячо.
– Коля! – возмутилась Валентина.
– Чего? Мне сайт нужен!
– Сайт после моего отпуска. Выйду на работу, а вы у нас заказ разместите, я его возьму, – Лиза вовсе не собиралась лишать себя заслуженного и необходимого отдыха.
– Эээ, а может…
– Николай Петрович! Поставьте таксу на пол и идите мойте руки! Я вас провожу! – Валентина утратила даже то небольшое терпение, которое было у неё в наличии и уволокла Миронова руки помыть, попутно мечтая слегка притопить его в ближайшем водоёме – да вот хоть в собственном прудике.
– Ты чего делаешь, а? Ирод этакий! – беззвучно, но грозно зашипела она, смутив собственного кота, который пришёл в гости к Маю, ну и за пирогами, конечно, что он, рыжий, что ли?
Кот уважительно застыл на форточке и призадумался:
– Как кошка прямо шипит! Надо же, как умеет. Вот… не прошло и трёх лет общения со мной, а уже так научилась! Не зря я её себе завёл и укотил – талантливая, однако!
– Чего я такого делаю? – удивился Миронов, моя руки.
– Ты как мог-то? Уехала зачуханная, уставшая и умученная Лиза, вернулась – красавица просто! А ты?
– А я всё оплатил! Мне этикетки нужны… – пояснил Николай.
– Я тебя сейчас стукну чем-нибудь! Ты мог хоть какой-то комплимент сказать?
– Так я ж сказал – ну, про двадцать два с половиной года!
Николай не был тупым – при необходимости отлично сыпал цветистыми фразами, раскатывая комплименты налево и направо, другое дело, что сейчас никакой необходимости это делать не было, тогда зачем?
– Коля… у Лизаветы не характер, а брильянт чистой воды, я бы тебя того… и таксой зарыла бы! – прошипела Валентина, бросая на соседа уничижительный взгляд, от которого у более эмоционального человека случился бы приступ раскаяния, а стены и пол вокруг скукожились бы и покраснели от стыда.
А у Николая, с его толстошкурой натурой только между лопатками зачесалось…
– Вот женщина – слов нет! Если Лизу всё устраивает, чего эта-то кипятится?
– Лиза не обращай внимание на барана! Хотя нет… чего-то я баранов оскорбила? Бегемот он толстошкурый, вот он кто! – прошептала Валентина Лизе на ухо. – А может он вообще этот… больной какой-то?
Лизу разобрал такой смех, что она едва-едва сдержалась.
– Да всё нормально – просто характер у человека такой – не в его натуре что-то этакое без надобности высказывать.
