Алфавит от A до S - Навид Кермани
81
В конце концов мне ничего не остается, кроме как сесть одной за стойку, что для женщины моего возраста считается либо самым низким падением, либо проявлением уверенности в себе. Вокруг мужчины, которые отрыгивают после каждого глотка пива, тупо смотрят в свои бокалы или перекрикивают друг друга, пытаясь услышать хоть что-то сквозь грохот, который здесь называют музыкой. Ах, лучше бы я выбрала какого-нибудь незнакомца, чье имя начинается на букву F.
Кто-то неожиданно протягивает мне руку, и я, как идиотка, отвечаю на рукопожатие.
– Ты что, в поле работала? – кричит он и добавляет: – Ты ведь целыми днями за столом сидишь.
Удивительно, что он заметил, какая у меня грубая кожа, просто при рукопожатии. Он сам, как бы извиняясь, добавляет, что у него опухоль мозга, доброкачественная, но она растет и скоро затронет зрение: если верить «Википедии», ему осталось два года. Быть может, собственное горе делает меня восприимчивой к чужому несчастью, раз он рассказывает мне о своей близкой смерти уже во втором предложении? Во время литературного тура я тоже встречала людей, с которыми в обычных обстоятельствах никогда бы не пересеклась.
– Два года – это средний показатель! – кричу я, пытаясь его приободрить. Дело ограничивается одним бокалом пива.
В моей библиотеке мне больше не нужен незнакомец, потому что рядом с креслом лежит Сальвадор Эсприу – лежит с тех пор, как температура опустилась до 3,5 °C. Какое счастье проводить дни среди книг, среди мертвых, которых в любое время можно оживить просто и без усилий, как в раю.
Песнь ведет меня
к хранителю
светло мерцающего стада,
к пастуху, который нежно
укутывает ночь дремотой.
Солнце заходит,
и я еще вижу
на склонах гор
его прощальные отблески.
Теперь пастух покупает ягнят
на горних рыночных площадях света.
Потом он склоняется – седой,
с мудростью столетий во взоре —
и покупает еще
малую толику боли,
боли, которая и есть я.
Он забирает меня
с собой далеко,
ведет сквозь нежные травы,
по долгим закатным тропам,
Я отныне навсегда с ним —
В конечном итоге мама поняла, что никто из нас не может ей помочь. Рядом всегда кто-то сидел, часто нас было несколько, но мы уже не могли до нее достучаться. Даже молитвы, за которые она еще несколько месяцев назад была благодарна, даже чтение Корана оставляли ее равнодушной. Ради меня она притворно радовалась, когда я ставила диск, но, когда я нажимала на паузу посреди суры, ей было все равно. Она как будто издалека давала указания, кому нужно позвонить, ждала, пока мы наберем номер, со стоном выговаривала слова приветствия, минуту-две слушала неуверенные утешения на другом конце провода, после чего опускала телефон. Мы осознавали, что сидим у ее смертного одра, однако больше разговаривали друг с другом, чем с ней. После вечерних новостей шла передача «Умеете ли вы смеяться?», и только после маминой смерти мы осознали, что чувство юмора давно ее оставило. Наверное, она удивлялась или, быть может, огорчалась, что мы продолжаем смотреть эту передачу – неужели мы не понимали? Когда мы ближе к полуночи спросили, не нужно ли кому-то остаться в палате, ей – и это оставило горькое впечатление – было совершенно все равно. Когда я вернулась в палату около пяти утра, она умиротворенно лежала там.
82
В последнем фильме с Гарри Дином Стэнтоном завершается нечто большее, чем просто фильм. Завершается целая жизнь, актерская карьера, творчество Гарри Дина Стэнтона – актера, который всегда играл лишь второстепенные роли, но был в этом лучшим из лучших. Фильм за фильмом он затмевал звезд своими упрямыми, харизматичными персонажами, и вот почти в девяносто лет он становится главным героем, играя практически идеального упрямца в стиле самого Гарри Дина Стэнтона: «Я играю самого себя, а костюм добавляет образу характер». В фильме его герой, старик по имени Лаки – чтобы зритель с самого начала не сомневался в его удаче, – поет песню в стиле мариачи; такой сентиментальный китч может получиться только в Америке. Однако, когда китч достигает такого совершенства, он уже перестает быть китчем, превращаясь в величайшее искусство – особенно если из пятитысячелетнего репертуара приемов, эмоций и сюжетов рождается нечто неожиданное.
Неудивительно, что Стэнтон скончался сразу после съемок, его смерть была практически прописана в сценарии. В одной из второстепенных ролей появляется Дэвид Линч, играющий отчаявшегося человека, у которого сбежала столетняя черепаха. В финале фильма Лаки идет по дороге навстречу горизонту, и ты думаешь, что все кончилось, но за ним в кадре появляется та самая сбежавшая черепаха, которая, вероятно, проживет еще сто лет.
83
Спустя десять лет – последняя контрольная проверка, голова зафиксирована в рамке. Тридцать раз я лежала в узкой трубе, белой и стерильной, как космический корабль, была постоянной клиенткой в отделении рентгенологии, а позже – неврологии этажом ниже. Однажды рутину нарушила записка на двери: «Закрыто в связи с трауром». На следующий день я позвонила, чтобы записаться на прием, и с ужасом узнала: невролог, доктор Б., мой ровесник, который каждые три, а потом каждые шесть месяцев исследовал мой мозг, внезапно скончался. Я знала о нем совсем немного: он любил горы и каждый день читал газеты. Самым волнующим событием за все наши встречи был его неудачный спуск на лыжах, из-за которого его нога оказалась в гипсе. А так каждые три, а потом каждые шесть месяцев одно и то же: никаких отклонений, как вы себя чувствуете, прочел в газете, до свидания. Заботиться должны были о нем, а не обо мне.
Я почти забыла о своей болезни – настолько беззаботно я себя чувствую, заходя в кабинет к рентгенологу, которая, как обычно, делает предварительное заключение, прежде чем отправить снимки неврологу – преемнику доктора Б. Спокойно сажусь, видимо, это мой способ справляться с ситуацией, так же как и в делах сердечных, не позволяя себе излишних эмоций, как настоящая женщина. Мужчин же сбивают с толку боль или, например, недержание в старости или после операции. Тогда – прощай мужская стойкость и рациональность, как бы они ни старались сохранить лицо.
Горе, страх, одиночество, видимо, легче переносить, чем физические недуги, особенно когда они сопровождаются неприятным запахом. Ту же картину можно наблюдать у стоматолога: мужчины, всегда мужчины, оказываются слабаками, и самый большой
