Красная Поляна навсегда! Прощай, Осакаровка - София Волгина

Однако материнское сердце тоже не дремлет. Выглянула Анастасия – позвала сына, не отзывается. Побежала искать нигде нет. Побежала за угол, на дорогу – показалось ей, далеко впереди знакомая спина. Ребенка она не увидела. Но екнуло сердце, почему он до сих пор не на станции, и более того, должен быть уже в пути. Заплакала, запричитала, побежала по улице. Но уж очень далеко тот был. На повороте уже улицы Школьной вырулил, на ее счастье, Генерал. Конечно же, он остановил свою «трехтонку», посадил соседку. Догнали Власина, он даже еще не дошел до станции. Отобрали плачущего ребенка. С тех пор не появлялся Власин в доме бабы Нюры, хотя, говорили, в Осакаровку наведывался нередко.

* * *

С того случая с похищением, за ребенком Анастасии смотрел весь их переулок. Никто из посторонних больше не подходил к Мишутке. Над ним взяли особое шефство и Генерал с Харитоном. Генерал несколько раз брал его с собой в машину, возил на короткие дистанции – в магазин, на заправку. Лупоглазые любознательные глаза малыша только и успевали удивленно разглядывать мелькающих за окном, то коров, то людей, то трактора. Митька-Харитон приводил его к себе домой, катал на спине, мастерил ему самолетики, тележку на колесиках из подшипников. Мишутка возился с этой тележкой целыми днями и не хотел делиться ни с кем со своим сокровищем.

Эльпида говорила:

– Представляю, как ты будешь своего ребенка любить, если чужого так любишь.

– Дети наши цветы. А кто цветы не любит? – отвечал Митька.

И в самом деле, привязался он к мальчишке дальше некуда. Теперь дело дошло до того, что без конфеты он его домой не отпускал. А Мишутка, чувствуя слабинку дяди Мити вытворял с ним что хотел, в основном, заставлял представлять из себя запряженную лошадку, на которой он сам был лихим всадником. Харитон ему и сабельку деревянную смастерил, это было для него в удовольствие тем более, что он иногда позволял себе отвести пацанчика домой самому. А это ли не лишний ли раз, провести пять минут рядом с Анастасией Андреевной? Однажды он привел пацана домой к вечеру. Мишутка замешкался во дворе, а Харитон зашел в дом. Полчаса назад баба Нюра с его яей Софией отправились в церковь на вечернюю службу. Обычно Настенька всегда была занята делом, а сейчас за дверью было тихо. Осторожно открыв скрипучую дверь, Харитон обнаружил ее спящей на широкой деревянной лавке, на которой обычно у них стояли ведра с водой. Видимо наводила порядки, прикорнула отдохнуть и заснула, аккуратно сложив обе ладошки под голову и нога к ноге в штопанных шерстяных носках на голые молочно – белые ноги. Наверное, они, эти стройные, изящные ноги и сподвигли Харитона на неожиданное для него движение: он вдруг подошел, нагнулся и поцеловал ее в щеку едва коснувшись. Она не пошевельнулась. Осмелев, он изменил решение тут же выскользнуть из комнаты. Теперь поцеловал краюшек губ.

Сон, видимо, был глубоким. Харитон видел, как задрожали почти слипшиеся густые ресницы, открылись мутные глаза, сразу явившие испуг. Настя подскочила.

– Ты что? Ты что здесь делаешь?

– Да я, Анастасия Андреевна, – привел Мишутку, – виновато произнес, чуть не заикаясь Харитон. Потом он, вспоминая эту минуту, кривился на себя за это заикание. Со двора и в самом деле в эту самую минуту ворвался Мишутка. Подбежал к матери, радостно показывая очередную игрушку от Харитона – крошечный молоточек.

– Мама, теперь все гвозди я буду сам тебе забивать, – хвалился он, – видишь какой молоток дядя Митя сделал для меня.

Сдвинутые сердитые брови Анастасии Андреевны разгладились. Харитон тоже, широко улыбнулся мальцу, но тут же посерьезнев, буркнул:

– Ну мне пора, – и выскочил из дома. Думал, потом она ему выскажется, но при следующей встрече, она сделала вид, что ничего такого особенного не произошло. Правда, он заметил некоторое заметное стеснение с ее стороны. В общем – то они оба отводили друг от друга глаза. После этого случая, его «Настенька», и так нередко посещавшая его в снах, стала сниться чуть ли не каждую ночь. Странно, а жена никогда ему не снилась, что вызывало в Харитоне нешуточное удивление: «Присушила, что ли?»

Был еще один случай, который еще больше убедил Харитона, что он совершенно теряет голову около «этой немки». Случилось это, когда он выгребал сарай и выносил с Самсоном горы навоза на носилках за дом на огород. Вдруг он услышал стон и опрометью, спотыкаясь побежал к соседям. Голос этот, даром, что стонущий, он бы узнал из тысячи. Самсон следом. Анастасия Андреевна лежала на земле, в загоне сарая. Как оказалось, она доила корову, что случалось крайне редко, это была обязанность бабуси, которая на этот раз немного приболела и лежала в кровати, а корова же оступилась, уперев свое копыто на правую ногу своей доярки. От боли Настя упала с маленького стульчика, неудачно ударилась затылком о ржавую лопату у стены, так, что кровь окрасила русые волосы, как показалось Харитону, на пол головы. Анастасия хваталась не за голову, а за ногу. Короче, понес ее в дом Харитон, осторожно уложил на койку. Пока нес, кровь раз несколько то приливала у него к лицу, то отливала.

Баба Нюра соскочила с кровати, забегала, принесла чистое полотенце, стиранный кусок марли. Рана в голове не была глубокой. С ней Харитон быстро разобрался: промыл водой, послал Самсона домой за водкой, плеснул на рану, наложил полотенце. А вот с ногой баба Нюра попыталась что-то сделать, но Настя не давалась. По ее словам, она у нее горела огнем. Опустили ногу в тазик с холодной водой. Потом Самсон чуть помял, пощупал и не предупреждая, дернул. Настя громко охнула и, сильно побледнев, откинулась назад.

– Дед, что ты натворил! – испуганно закричал Харитон.

– Ничего, сейчас придет в себя, – успокоил его Самсон.

И вправду, через минуту Настя просветлела лицом.

– Ну, как ты, дочка? – спросил дед.

Настя, щупая ногу, радостно улыбнулась:

– Ой, дедушка Самсон, кажется, боль отступила.

– Соседка, у тебя был вывих небольшой, и связки немного потянуло. Надо сделать горячий компресс или компресс из собственной мочи. Пройдет, до новой свадьбы пройдет, – пошутил дед. Харитон неодобрительно посмотрел на него. Самсон усмехнулся. Он видел, каку внука цвет лица сменился со смуглого на серый, пока занимался спасением своей соседки.

– А