Дневник полкового священника. 1904-1906 гг. Из времен Русско-японской войны - Митрофан Сребрянский

Невольно сравнил с землей человека. Тело само по себе часто некрасивое, да и красивое имеет в дальнейшем состариться, болеть. Но в теле живет невидимая духовная сила, душа, разумная, свободная, любящая; она-то и мыслит, чувствует и творит много прекрасного и мудрого; её-то потому и надо искать и ценить в человеке выше всего. Много-много горя происходит в жизни человечества, и особенно в семейной, именно потому, что люди любят больше плоть, чем дух, ищут более телесной красоты, нежели духовной.

Погулял я и стал придумывать, как бы поторжественнее устроить вечером богослужение и вынос честного Креста Господня. Послал во 2-й эскадрон сказать вахмистру, чтобы он промыслил цветов для венка, а сам пошел к Михаилу совещаться относительно всенощной. Как-то особенно хотелось отслужить эту всенощную: душа трепетала, не мог дождаться до вечера.

Пообедали. Вахмистр принес много цветов, из которых Ксенофонт сплел венок. В 16.30 начали готовиться к богослужению, решив служить у нас на бивуаке. Принесли 2 походных столика и покрыли их скатертью из собрания. На одном поставили полковую икону и другие; я положил на нем в цветах большой серебряный крест и рядом две свечи. Другой столик оставили пустым: на него вынесем крест за всенощной.

В 17.30 собрались эскадроны, наши обозные воины, генерал, многие из штаба 17-го корпуса. Погода прекрасная. Началось богослужение, и с кадильным фимиамом понеслись наши мольбы и славословия туда, в синеву небес, Сотворившему вся. Я сам читал стихиры и канон. Невыразимо хорошо, покойно было на душе. Особенно умилительно было, когда под открытым небом, уже при мерцании звезд, опустились все на колени, я перенес св. крест, и мы запели «Кресту Твоему поклоняемся, Владыко». Все прикладывались к животворящему кресту Господню. Слава Господу, что погода была хорошая, и мы беспрепятственно совершили богослужение. Завтра здесь же будет обедница.

По окончании всенощной подходит под благословение с соседнего бивака инженерный солдат, уже пожилой (из запаса), и со слезами на глазах говорит: «Уж как я рад, что был на службе-то, ведь это первый раз после России. Да уж как торжественно было! Ведь и мы христиане: помолиться-то вот как хочется!..»

14 сентября

Пораньше встал, надумал проповедь и снова приготовил все для богослужения; положил и крест в цветах. К нам пришли помолиться также саперы и инженеры, наши соседи, так что вместе с нашими молящихся-то было и весьма много. Отслужили обедницу. С великим воодушевлением все пели «Кресту Твоему поклоняемся». Погода, по милости Божией, опять очень хорошая: даже свечи горели. Проповедь я говорил о том, какие мысли и чувствования должны наполнять наши души при виде и лобызании честного креста и распятого Господа; передал при этом также и историю праздника. По окончании богослужения, при пении «Кресту Твоему» и «Спаси, Господи», молящиеся подходили прикладываться к кресту, и я каждого благословлял.

Так радостна была служба, так ободрительна и успокоительна для воинов, что я решил, во что бы то ни стало, поехать и свезти эту радость и в дальние наши эскадроны, 3-й и 4-й, занимающие передовую линию аванпостов прямо против японцев, в 30 верстах от нас по направлению к Ляояну.

Немного закусив, около 12 часов дня я, Бузинов[35], Михаил и небольшой конвой благословясь отправились в путь далекий. Сначала решили ехать в 3-й эскадрон (25 верст по мандаринской дороге). Едем той же дорогой, по которой и отступали. Переехали понтонный мост через р. Хун-хе. Как живо вспомнились мне картины бедственной переправы несчастных китайцев тогда через эту реку! Теперь они свободно переезжают ее по известному броду-отмели, а тогда ведь были дожди, многоводье, и река бурлила. На дорогу и сейчас страшно взглянуть: столь глубоки и ужасны колдобины, теперь уже сухие: и теперь того и гляди, что лошадь сломает себе ногу. Что же было тогда? Неужели, действительно, мы по ней проехали? Прямо дрожь пробегает по телу от одного воспоминания.

Проезжаем знакомые деревни. Ей-ей, хочется плакать. Они почти совершенно пусты, а были богаты, с постоялыми дворами, лавками, заводами. Теперь все мертво здесь; только изредка увидишь одиночку-китайца, сидящего в окне фанзы и уныло опустившего голову. Да собаки лежат, как верные стражи, у своих фанз; но лаем они уж никого не встречают: от голода псы почти без движения и худы, как скелеты. Многие фанзы представляют собой печальную картину разрушения, став, очевидно, местом, откуда в дождливое и холодное время нуждающиеся свободно брали материал для костров.

Ничто не действует на душу более угнетающим образом, как эта мертвенность: как будто приготовлена огромная могила для многих тысяч людей… Да это, без сомнения, и будет; китайцы потому и разбежались, что скоро бой.

А мы все едем и едем: незаметно для самих себя бодрим своих лошадок, и аллюр ведется предпочтительно рысью. Да и сами кони рвутся, будто тоже испытывая тоску, как и мы. А тут еще запах от разложившихся трупов павших тогда животных: как попадешь иной раз в такую полосу, то невольно начнешь понукать лошадь, задерживая при этом свое дыхание.

По пути проезжаем различные пехотные и артиллерийские укрепления с колючим кустарником, проволокой, волчьими ямами. Пушки смотрят вперед, откуда вот-вот пожалуют гости… Часовые осматривают каждого проходящего, а китайцев с арбами и вовсе не пропускают к Ляояну.

Деревня Сахепу. Поворачиваем вправо от нее и, проехав версты три, въезжаем во двор фанзы, занимаемой полковником Ваниовским. Солдаты эскадрона, улыбаясь, радостно нас приветствуют. Часы показывали 2 ч. 10 мин. дня: значит, 25 верст мы ехали только 2, 5 часа. Быстро летели; лошади пропотели порядочно; отпустили им подпруги и посуше вытерли спины соломой. Здесь они отдохнут часа два; ну а мы скорее за дело.

Хозяева очень радушно встретили нас, искренно благодаря за посещение и радуясь, что перед боем и среди треволнений аванпостной службы могут подкрепить себя молитвой.

Сейчас же вымели двор, устроились, и я отслужил обедницу. Проповедь говорил на ту же тему, что и утром. Во время целования креста я каждого благословил. Пообедали, напились чаю, и в 4, 5 часа мы выехали в 4-й эскадрон.

4-й эскадрон расположен в двух деревнях: один полуэскадрон стоит в деревне Лин-ши-пу, в 5 верстах от 3-го эскадрона, другой – в другой деревне, в 4 верстах от Лин-ши-пу, в 5 верстах от 3-го эскадрона, другой – в другой деревне, в 4 верстах от Лин-ши-пу.

Наша дорога от 3-го эскадрона была интересна уже тем одним, что мы ехали по