Рыжая полосатая шуба. Повести и рассказы - Беимбет Жармагамбетович Майлин
Взрослых членов колхоза <Уюм> можно найти только на работе.
Рослый, черный мужчина неуклюжей, тяжелой развалочкой отошел от строителей, постоял в раздумье посередине дороги, хмуро оглянулся вокруг и, будто что-то вспомнив, направился к кузнице. Рыжеватый парень со шрамом на лице, в кожаном чумазом фартуке возился с сенокосилкой, закручивал гайки, колотил молотком с короткой ручкой по винту.
У раздувшегося, свистящего меха, рядом с пылающими, раскаленными угольями стоял, упершись левой рукой в бок, еще один джигит, весь в копоти и саже. Одни глаза поблескивают.
Черный верзила подошел и склонился над сенокосилкой.
- Что, Ибрай, толк выйдет?
- Э, уж коли попало в наши руки - не беспокойся... -Ибрай швырнул щипцами на наковальню докрасна
раскаленный брусок и начал его гнуть и вертеть, так что казалось, будто он месит тесто.
Неловко торчать без дела среди занятых людей. Поэтому, если тебе надо обратиться к черному увальню, то обязательно спросишь:
- Товарищ, можно вас?
А увалень меж тем увлеченно крутит какие-то железки в сенокосилке и отвечает, не подняв головы:
- А что нужно?
Если ты приехал издалека, то такое обращение тебя, конечно, обескуражит. Однако черный мужчина, видать, не из тех, кто ходит по аулу с портфелем под мышкой.
Сразу видишь: ему и кусок не полезет в горло, пока он не наладит эту машину, и тогда ты спрашиваешь робко:
- Мне нужен председатель колхоза... Где бы я мог найти Даукару Жуманбаева?
Увалень еще некоторое время вертит гайки, винты, потом оборачивается, таращит большие белесые глаза, меряет тебя с ног до головы и чуточку улыбается.
- Ну говорите - вот я.
- А! Значит, вы и председатель! - восклицаешь ты, радуясь, что нашел наконец того, кого искал. - А я к вам, значит, приехал... Хотел бы с колхозом ознакомиться, присмотреться, поговорить...
- Очень приятно. Вот он, наш колхоз. Знакомьтесь. Смотрите.
Но только-только затеешь разговор, как кто-то подъезжает на гнедом иноходце. Разговор обрывается. Председатель колхоза строго спрашивает:
- Что это?
- Щит от лобогрейки, - отвечают ему.
- Апырмай, разве не вчера только ремонтировали?
- Что сделаешь? Сломали!.. С машинами дела не имели, вот и... - оправдывается верховой.
- Брехня! Что значит <с машинами дела не имели>?! Скорей всего <вредитель> среди вас там затесался! -бушует Даукара, грозно налетая на беднягу.
Председатель шумит, снова что-то месит и крутит, а ты стоишь растерянный, смущенный, с портфелем в руке и от нечего делать тоже начинаешь топтаться вокруг поломанной машины. Торчат острые зубья, высовываются какие-то железки, скрепленные то здесь, то там винтами и болтами. Что к чему, где поломано, где цело - ничего не поймешь.
- Что, все еще возитесь с этой машиной?! - спрашивает кто-то за спиной.
Кряжистый, плотный, горбоносый молодой человек, закинув руки за спину, смотрит на сенокосилку. Ты с любопытством смотришь на него, точно так же он на тебя. Здороваешься.
- Здорово, - отвечает он.
- Вы из этого аула?
- Из этого...
Осматриваешь его с головы до ног, глядишь на его крепкую, ладную фигуру, розовое, мясистое лицо и невольно думаешь, почему же этот молодой человек слоняется среди белого дня без дела? Спрашиваешь его:
- Болеете?
- Нет, - отвечает он, - здоров.
- А почему же не на работе?
- Да так просто... шляемся, - улыбается он.
- Или вы... - тут уж невольно запинаешься, - не состоите в колхозе?
- Да нет, вроде бы состою, - опять загадочно улыбается он.
Как это понять? От восьмидесятилетнего старика до восьмилетнего мальца все трудятся, а этот здоровила бродит, как неприкаянный, по аулу. Нет, за этим действительно что-то кроется.
Подходит какой-то гражданин в очках и протягивает председателю конверт. В заскорузлых, мозолистых руках Даукары конверт мигом превращается в помятую, замусоленную бумажку, которая так и норовит выскользнуть, выскочить из-под неуклюжих пальцев председателя. Наконец Даукара неумело вскрывает конверт, извлекает крохотную записку и, едва взглянув, чуть не сплевывает:
- Оу! Что это? Опять по-арабски?! В латинских буквах я еще малость разбираюсь, но по-арабски... Прочти, дорогой.
Берешь письмо, написанное арабскими буквами, и, уже взглянув на подпись, невольно краснеешь. А потом, вникнув в содержание, краснеешь еще больше.
<Председателю правления колхоза <Уюм>.
Тебе, наверное, известно, что к нам прибыл новый секретарь райкома. Жена его дала понять, что нуждается в корове. Отправь с предъявителем этой записки дойную корову с теленком. Смотри, чтобы она была молочная.
Председатель районного колхозсоюза>.
Даукара стоит некоторое время в раздумье. Потом качает головой:
- Э, нет, милейший, не могу я разбазаривать колхозный скот!
И, раздосадованный этим письмом, он начинает подробно рассказывать про хозяйство. Рассказывает, а сам смотрит на Ибрая. А тот кует железку, закручивает винт, подтягивает гайку. Неожиданно председатель вдруг шепчет тебе:
- Вы с тем молодцом поговорили? - и кивает на бездельника.
- А кто он? - спрашиваешь ты поспешно.
- Это Амиржан Бейсекеев. О нем долго можно рассказывать. Позже вам все поведаю...
Даукара на мгновение улыбается и снова начинает что-то мять и гнуть.
Значит, звать этого парня Амиржаном, говорить о нем можно долго; он колхозник, а работать не желает - как все это связать и понять?
Несколько женщин мажут стены длинного саманного дома возле арыка. Работают ловко, сноровисто, при этом без умолку разговаривают и смеются. Судя по всему, работой своей они довольны и спешат ее закончить. Пожилой мужчина с жидкой, острой бороденкой прилаживает к окну новую раму, но рама проему не соответствует.
- Тьфу, стерва!.. - Из уст остробородого едва не вырывается словечко покрепче, однако он удерживается. Достает складной метр, измеряет раму вдоль и поперек и чешет затылок. Озадаченно оглядывается.
- Эй, Конысбай, не подходит твоя рама.
- Ну уж, приладь как-нибудь...
- Как это... приладь? А зимой будет дуть во все щели?
Конысбай - так зовут сивобородого. Он сидит под навесом и тешет бревно. Голова бурая, борода сивая. Из нагрудного кармана безрукавки торчит рожок для насыбая. Борода у Конысбая расчесана как попало. Весь он какой-то разболтанный. И рубит неумело, так, как будто не топор у него в руке, а дубина.
А люди работают.
Сухопарая, словно
