Княгиня Ольга - Елизавета Алексеевна Дворецкая
Но что ей до его дел? Теперь, когда она исчезла с глаз, Торлейв яснее осознал, как мало между ними общего. Рагнора, хоть к нему немилостива, могла бы быть его сестрой: они одинаково знают русский и славянский языки как родные, им известны боги славян и варягов, предания былой славы руси и ее будущие устремления. Ему немного смешна ее жажда мести, но он ее понимает – не удивляется, что дева, ведущая род от Харальда Прекрасноволосого, а через него – от Одина, хочет подражать древним королевам, знаменитым своими несчастьями и страшной смертью. Сам Торлейв через отца и датских конунгов тоже возводил свой род к Съёльду, сыну Одина, и это сближало его с Рагнорой. А с Дединкой что их может сблизить? Она про Одина только тогда и услышала, когда ее привезли в Свинческ, ее род идет от кого-то Вятки, о котором Торлейв не знает ничего, кроме имени. Она родилась на Оке – там же, где и жила до попадания в таль, куда теперь и возвратилась. Он родился в хазарской Карше, вырос в Киеве, а где будет жить и где умрет – только норны знают, но скорее всего, так же далеко от родного дома, как и его отец. Такова судьба руси, и Торлейв, истинный ее сын, не желал себе другой. Даже их славянская речь так сильно отличалась, что он до последнего дня не все слова у нее понимал.
Даже и будь Дединка здесь в эти гулянья – и что? Ну, поцеловал бы он ее раз-другой, зажав в темный угол под прикрытием общего разгула. Может, достиг бы и большего, но все равно их дороги разошлись бы. Пройдет Карачун – и он уедет назад в Киев, увозя с собой совсем другую деву. К лучшему, что все кончилось так быстро – да и не было ничего. Посмеяться только с друзьями в Киеве, рассказать, как ряженую рослую девку за лиходея принял…
Жениться, что ли, и впрямь на Остромире? Такая невеста рода его не посрамит, да и сама она дева добрая…
Через пару дней после того лова, в сумрачный полдень, в гридницу явился мальчонка, сын Херстейна Топора, и попросил Торлейва заглянуть в гостиный двор: мол, там его приезжий человек дожидается. Известие было обыкновенное, но Торлейва на миг взял озноб. При мысли о Херстейновом дворе ему пришла на ум Дединка – что если этот «человек» как-то связан с ней? Может, по дороге вятичи передумали насчет дружбы со Святославом… Или еще что… Додумывал он уже на ходу – схватил кожух и устремился наружу, не взглянув, идут ли за ним бережатые.
Но то, что его ожидало, он предвидеть никак не мог…
В гостином дворе все было как обычно: кто-то из постояльцев спал на помостах и полатях, у очага готовили еду в котлах, тут же, при свете огня, играли в кости, а кто-то разложил кованые ножи для заглянувших покупателей. Торлейв огляделся, выискивая взглядом того, кому понадобился.
– Торлейв сын Хельги, – произнес поблизости незнакомый молодой голос. – Хейльду[816]!
Торлейв обернулся… и издал придушенный звук, выражавший изумление. На него смотрел парень примерно его лет, ниже ростом, крепкий, широкоплечий, с уверенной осанкой. Светлые волосы красиво лежали над широким высоким лбом и завивались кольцами чуть ниже плеч. Лицом парень был не слишком хорош: ястребиный нос, тяжелый подбородок под золотистой маленькой бородкой. Но при первом же взгляде на это лицо в мыслях Торлейва встал Святослав – лоб, голубые глаза, брови были те же самые. Только взгляд другой: пристальный, умный, выражавший нрав твердый, но не вздорный.
– Это я за тобой послал, – продолжал парень; он заметил изумление Торлейва, но понял его и не удивился. – Угадаешь, кто я такой?
«Угадаешь, которая из девушек моя дочь?» – при первой встрече в гриднице предложил ему Станибор. Тогда Торлейв справился с этой задачей без малейшего труда. Теперь его накрыло странное чувство: он видел этого парня впервые в жизни, это несомненно, и в то же время уже его знал, что тоже несомненно.
Вернулось недавно пережитое ощущение близости Темного Света, но сейчас, в тишине и обыденности гостиного двора, проняло даже сильнее, чем в огненной ночи Карачуна.
– Хейльду! – вспомнив о вежливости, на том же языке ответил Торлейв. – Может, мы были знакомы во сне? Я вижу тебя в первый раз, но как будто знаю…
– Ты знаешь кое-кого, кто очень похож на меня.
– Святослав! – вырвалось у Торлейва, хоть он и понимал странность этой догадки.
– Святослав, – подтвердил парень, как будто иначе и быть не могло.
Откуда здесь, в Свинческе, парень, похожий на Святослава? Не морок ли это, опоздавший уйти назад в Темный Свет после Карачуна?
Пробрало холодом – что это за весть с того света? Кому угрожает – Святославу или самому Торлейву?
– Да не смотри на меня так, будто я твоя фюльгья[817]. Поищи среди живых людей. Ну?
Торлейв быстро перебрал в мыслях родню. Парень его лет, общая кровь со Святославом, из северных ветвей семьи… Выговор как у северной руси…
– Если ты не фюльгья, тогда ты или Придимир сын Кетиля…
Парень дернул углом рта: не угадал.
– Или Берислав сын Тородда.
– Дроттнинг[818] Сванхейд звала меня Бер. – В подтверждение тот протянул ему руку. – Ну вот мы и знакомы, бродир мин[819].
– Откуда ты здесь взялся? – в изумлении спросил Торлейв, пожимая протянутую руку и убеждаясь, что она ничуть не призрачная.
– Тут за два роздыха мой родной отец живет, Тородд сын Олава, если ты не знал.
– Знал, конечно. Мы с ним виделись.
– Ну а теперь и я вот приехал с ним увидеться. Не такое уж и чудо,
