Молодость может многое - Александр Сергеевич Омельянюк
— «Ну-ка, подь сюда!» — тяжело дыша, почти прошептал он.
Наум, со своими почти пудовыми натруженными кулаками, повернулся к отцу, с высоты своего роста смерив его взглядом.
Получалось так, что в двадцать лет он, имевший свою семью, не имел право на свой заработанный рубль. Он смотрел на отца с удивлением, не думая, что тот это говорит серьёзно.
— «Я кому сказал?! Отдай сюда сейчас же рубль!» — со зла провизжал Андрей Александрович.
Наум всё ещё раздумывал. Он и не предполагал, чем это может обернуться. Потому и продолжил сопротивление, медленно шагнув мимо отца через порог.
И, уже направляясь к выходу, бросил задиристо:
— «А вот и не отдам!».
Он думал, что с его уходом отец успокоится. Но не тут-то было.
— «Ты, что, сукин сын, не слышишь?!» — в один прыжок отец догнал сына и повис на нём.
— «Не отдам!» — попытался Наум стряхнуть с себя цепкие руки отца.
— «А вот отдашь!» — вонзился кулак отца в бок сына.
— «Та-ак! — повернулся сын — Получай сдачу!».
И увесистый кулак сына опустился на отцовскую шею. Но начавшаяся было потасовка между отцом и сыном была быстро остановлена Феодосией и Екатериной. С криками и мольбой они бросились к своим мужьям. Старшая оказалась между дерущимися, и с воплем бросилась на шею мужа.
— «Александрыч, опомнись! Наумушка, уйди, сынок! Прошу, заклинаю тебя!» — без чувств повалилась она у их ног.
Ночью, когда все уже спали, а сноха всё ещё хлопотала возле свекрови, меняя на её разгорячённом лбу холодные полотенца, между ними состоялся разговор по душам, и Феодосия Матвеевна рассказала Екатерине историю рождения Наума.
Андрея Александровича призвали в армию, когда Феодосия была на сносях. А вер ну лея он, когда сыну было уже семь лет. Никогда ранее не видя отца, тот и не мог его называть отцом, хотя мать и старалась спровоцировать сына на нужные слова:
— «Сынок, сходи за отцом, позови его обедать. Скажи ему: тятя, идём обедать, мама зовёт!».
Она украдкой шла за сыном и слушала, назовёт или нет. Но ничего не получалось. Отец и сам одаривал сына подарками, а в семье шутили по этому поводу и подсмеивались — ничего не брало Наума. Андрей Александрович стал обижаться и сердиться, с тех пор и невзлюбив сына. А Феодосия Матвеевна окончательно поняла, что у сына суровый отцовский характер.
Но через полгода неожиданный случай разрешил проблему. Во время работы в поле их верблюд вдруг побежал за Наумом, и испуганный ребёнок рванулся к отцу:
— «Тятя, тятя, гони его!».
И сияющий отец любовно обнял сына.
Но особенно Наума любила его бабушка по отцу — Аксинья Лукьяновна.
Андрей Александрович был её младшим сыном от второго брака, а внук Наум — наоборот, самым старшим из внуков. Бабка-повитуха Аксинья была известна на всю округу и как певунья. Она часто брала с собой внука в церковь, в магазин и в гости. Многие привыкли их видеть вместе.
Увидев Наума в Балейке, многие говорили:
— «Вон, внук Лукьянихи идёт!».
И такое отношение к нему людей с детства повышало его самооценку и выделяло его среди сверстников. И эта гордость за себя, привитая бабушкой, сохранилась во внуке на всю жизнь.
И после этой потасовки наутро Наум заявил отцу:
— «Ухожу я от вас, хватит с меня! Живите…, вас тут много!».
В отместку за своеволие Андрей Александрович в качестве пая выделил сыну лишь старую лошадёнку. С нею он и нанялся кучером к помещику Суховличеву. А его жена — стряпкой в господском доме.
Так они проработали больше года.
Новый дом здесь же, в Балейке, помогла поставить тёща Олена Михайловна. Она купила у купца Соколова старый склад из соснового кругляша, и он стал половиной избы — светёлкой в два окна по фасаду. Просторную кухню позже пристраивали из самана. А этот купец поначалу захотел даже купить за двести целковых её младшего сына Кузьму.
Через несколько лет дом пришлось строить заново, но уже в Камышках.
В Балейке в семье Наума и Екатерины, вслед за первенцем, умершей в младенчестве Марии, в 1909 году родилась другая Мария, в 1910 году родилась Юлия, затем в 1912 году Анна (Нюра). Пока родители работали, с ними часто приходилось оставаться бабушке Фене (Феодосии).
С началом первой мировой войны начались повсеместные призывы в действующую армию. В один из дней Наум Андреевич возвращался с военной комиссии. Когда вдали на дороге, шедшей по большому полю и ведшей от села Подлецовки в сторону села Гамалеевки, показалась чёрная точка, встречавшая мужа Екатерина попросила совсем ещё малышку Аню:
— «Дочка, посмотри, это не отец ли там идёт?».
— «Тятя идёт, тятя!» — радостно закричала глазастая.
Отца посадили на подводу, а он сразу взял в руки вожжи и спросил:
— «Ну, как у вас дома дела, как живёте?».
— «Всё хорошо! А у тебя?» — радовалась Екатерина.
— «Всё, не годен!» — подтвердил муж аргумент её матери Олены.
По дороге они остановились в поле нарвать различных трав. Полюбовались, как растёт лён. Насобирали цветов — их супруги очень любили. Анюте понравились кукушкины слёзки. А родители набрали ещё и по целой охапке «борщёвок» и «кисляток», доставив радость себе и дочке.
От этой радости вскоре у них родилась дочь, которую и назвали в честь бабушки — Алёна, а потом, в 1916 — Тимофей, с рождением которого Екатерина перестала кормить грудью четырёхлетнюю дочь.
Она всех своих детей, рождавшихся с интервалом в два-три года, долго кормила грудью.
Но Алёне это не понравилось. Поэтому ночами она украдкой пробиралась к спящей матери и прикладывалась к её груди. А та спросонья не понимала, кто её сейчас сосёт. Но обман вскоре вскрылся.
— «Что ты делаешь?» — закричала мать, окончательно отбив у дочери желание лакомиться материнским молочком.
Жизнь в новом доме совпала не только с радостными событиями в семье, но и с новыми и большими событиями в стране и в её сёлах.
Однажды вечером Наум Андреевич пришёл с сельского сбора каким-то уж очень разгорячённым. Не раздеваясь, прошёл в угол комнаты, где висел дорогой портрет царя, и рванул с гвоздя бравого повелителя в погонах и регалиях. Екатерина Леонтьевна так и ахнула:
— «Ты что, отец, не пьян ли?».
Но не успела она закончить свой вопрос, как муж уже рвал на мелкие кусочки хрустящий глянец, выполненного масляной краской портрета.
Обращавший на себя внимание остановившийся взгляд
