Время умирать. Рязань, год 1237 - Николай Александрович Баранов

– Достойно, говоришь, показал себя, – проворчал он, успокаиваясь. – Но смотри у меня, чтоб больше никаких вылазок с ним.

– Ладно, княже, как соберусь, пришлю его к тебе, будешь сам его держать, ибо никто другой не удержит.

– Ладно, не журись, – опять придя в благодушное настроение, произнес князь. – Ну, давай, рассказывай, как все было.

Ратислав не спеша, в подробностях рассказал о ночной вылазке. Юрий Ингоревич часто перебивал, переспрашивал, уточнял, довольно улыбался. Будимир слушал молча. Только время от времени одобрительно крякал в скомканную в кулаке бороду.

– Так, значит, своих всего нескольких потеряли? – переспросил в самом конце рассказа великий князь.

– Да, княже.

– И полона отбили едва не сотню?

– Где-то так.

– А татарвы посекли сотню, не меньше?

– И это так, княже.

– Ой, привираешь, небось, воевода!

– Ежели и привираю, так самую малость, – засмеялся Ратьша.

– Ну, молодцы, – отсмеявшись вместе с ним, промолвил великий князь. – А главное, показали, что бить их можно! Молодцы.

Ратислав скромно пожал плечами и отхлебнул сбитня. Потянулся к сдобному калачу.

– Ну а ты, хан, тоже за стену с воеводой хаживал аль как? – обратился Юрий к Гунчаку.

Тот, только что отхлебнувший из чаши, запивая сдобу, аж подавился. Раскашлялся. Откашлявшись, сиплым еще голосом пожаловался:

– Так не взял меня с собой воевода. Счел недостойным такого подвига, должно быть.

– Не взял аль сам не пошел? – Этот вопрос князь обратил к Ратиславу.

Тот тоже едва не подавился: не ожидал, что Юрий устроит разбирательство. Шумно сглотнул полупережеванный кусок калача, перхнул, прочищая горло, ответил:

– Я не взял, княже.

– Что так?

– Береженого Бог бережет, – усмехнулся Ратьша. Быстро погасил улыбку, добавил: – Хоть, может, зря не взял. Сегодня, когда на стену ходили, на Подоле хан с первой стрелы татарина за изгородью достал.

Сказал и глянул на Гунчака. Потом на князя. Губы Гунчака тронула довольная улыбка, на высоких скулах заиграл румянец. Юрий с оценивающим прищуром посмотрел на хана, отвел взгляд, сказал:

– Что ж, молодец, хан. Может, хорошо я сделал, что не вздернул, когда тебя связанным из степи приволокли.

Улыбка Гунчака стала кривой, а румянец стал гуще, темнее. Не по нраву пришлись бывшему вольному хану слова русского князя. Однако обиду проглотил, кивнул едва заметно, то ли благодаря, что не вздернули, то ли отвечая на похвалу. Посидели еще немного. Обсудили расстановку сил на стенах, посетовали, что трудно будет бороться с пороками татарскими. На сем расстались. Вышли из покоев все вместе. Князь с тысяцким отправились на обход стен, а воевода с ханом – в сторону гридницы, поснедать: княжескими заедками только чуток червяка заморили.

Поели быстро, но плотно: сразу после обеда опять собрались на стену, а как там сложится, когда придется поесть снова, кто знает…

Вышли во двор. Короткий зимний день подходил к концу, а плотные тяжелые облака, сплошь затянувшие небо, не давали толком пробиться живительным лучам Ярило-солнца. Потому уже наступали ранние сумерки. Хорошо, мороз ослаб, да и ветер почти стих. Снег сыпать тоже перестал. От главного крыльца княжьего терема, увидев выходящих из гридницы Ратьшу и Гунчака, к ним направились княжич с меченошами и Первуша.

– Куда сейчас, воевода? – подойдя, поинтересовался Андрей.

– На стену, куда ж еще, – повел плечами Ратислав. – На напольную сторону.

Сели в седла, тронулись не спеша к воротам. Ратьша посмотрел под крышу терема, где поблескивало слюдой небольшое окошко евпраксиевой горенки. Показалось? Нет, в окошке было видно лицо. Чье, не рассмотреть, но хотелось верить, что ее, Евпраксии. Кивнул головой в тяжелом шлеме, не слишком надеясь на ответ. Но… Показалось, или и в самом деле та, что смотрела сейчас в окошко, кивнула. Ратьша почувствовал, что губы сами расползаются в глупой счастливой улыбке.

Смеркалось быстро, на глазах. Когда подъехали и взобрались на боевую площадку башни Ряжских ворот, почти стемнело, но татарский стан, освещенный пламенем множества костров, видно было хорошо. Хорошо были видны и пороки, которые уже вовсю устанавливали на сооруженные за день земляные насыпи. Места работ освещались кострами, факелами и жаровнями. Хашар в сборке и установке пороков не участвовал: должно быть, работа тонкая, требующая знаний и навыков.

– Богдийцы стараются, – ткнув рукой в пороки, сказал Гунчак. – Будут теперь сами все отлаживать.

– Когда ж обстрел начнут? – мрачно поинтересовался Ратислав. – Ночью?

– Ночью вряд ли, – покачал головой половецкий хан. – Пока наладят, то, се. Да и темно, пристреливаться плохо. Но на всякий случай я бы факелы на стенах погасил.

– А ну как незаметно подкрадутся? – ломким баском возмутился княжич Андрей.

– Огненные стрелы из самострелов пускать, да пакли на них побольше, чтоб посветлее. Только пускать их вполнатяга тетивы, иначе пламя не разгорится. Ежели сразу много полезет, видно будет. А малым числом ничего не сделают. Но стражу все-таки лучше усилить.

– Дело говоришь, – кивнул Ратислав. – Слыхал? – Это уже воеводе, начальствующему над воинами, защищающими этот участок стены, стоящему неподалеку. – Делай, как хан сказал.

– Сделаем, – буркнул недовольно тот. Видно, не понравилось старому вояке, что половец здесь, на стене, ему порученной для защиты, распоряжается. Да и Ратьше он подчинен не был, хотя и знал, что великий князь облачил его большой властью.

Справа послышался шум множества шагов. Вскоре в пятне света ближнего факела показался великий князь со свитой.

– А, Ратьша! И ты здесь! – увидев воеводу, воскликнул Юрий Ингоревич. – Здравствуй, сын! – Это уже княжичу Андрею.

– Здравствуй, батюшка, – вместе со всеми поклонился княжич.

Юрий подошел к бойнице, глянул наружу, обернулся к Ратиславу, спросил:

– Что с пороками делать будем, воевода? Какие громадины сооружают, сроду таких не видывал. Сильно бьют? – Князь перевел взгляд на Гунчака.

– Сильно, великий князь, – еще раз поклонившись, ответил половецкий хан. – Не в обиду, но вот эту стену за полдня раскатать смогут.

Юрий заметно помрачнел. Оглянулся на свитских, потом снова поглядел на Ратислава, сказал:

– Надобно вылазку делать, пока они еще стрелять не начали и пока темно. Как думаешь, Ратьша? Вчера ночью ведь получилось?

– Вряд ли что путное из этого выйдет, – покачал головой Ратислав. – Ждут они нас. Вчера, опять же, частокол еще не был готов, а теперь… Прикинь сам. Бить надо большой силой, ибо малую они просто постреляют, и до изгороди ихней добежать не успеем. Полтысячи самое малое надо бросать. Да бить сразу в нескольких местах одновременно, чтоб посечь-пожечь сразу все пороки. – Ратьша откашлялся, помолчал чуток, продолжил: – Они, вишь, в трех местах пороки скучили, чтобы быстрее стену сломать. Это полторы тысячи воинов надо. Во рве такой силе не укрыться, придется лезть наружу. Факелы погасим, но все