Моя стая-семья и не только - Евгения Кимовна Романенко
Тем более, я должна думать об Айкиных малышах. Когда Айка сдаст их под мою опеку, большую часть любви и заботы мне надо будет отдавать им. И отелловские ревнивые страсти мне не нужны. Поэтому, пока ещё есть время, моя задача, если не извести неуёмную ревность, то хотя бы приглушить.
Но какое чудодейственное средство ─ куснуть за морду неслухмяна! Вот уже два часа дома не слышно ревнивых разборок. На кровать запрыгивает Чайка. Панда рычит, она не хочет делить меня ни с кем, даже с сестрой.
─ Панда, укушу! ─ тихонько шепчу ей в ухо, поглаживая Чайку. Пандося притихает, мир восстановлен.
Кузьма на старости лет стал немного сентиментальным. Начал заходить в комнату за поласкушками. Прим с кровати на Кузьму рычит, скалится, шерсть дыбом.
─ Примус, укушу! Больно укушу!
Прим отползает на другую сторону меня. Глажу Кузьму, мы с ним умеем разговаривать молча. Прим опять пытается рыкнуть.
─ Прим, честно, укушу! Не смей!
Видимо, я здорово его куснула. Затихает, только лапой скоблит меня по коленке.
─ Да, люблю я тебя, люблю!
Вот уж труд и забота нелёгкие. Любить и наказывать ─ то ещё искусство. Но мне надо им овладевать, и очень быстро. Чтоб Айкины маленькие щенульки росли не боясь ревности взрослых.
Будут и скандалы, и ревность, и выяснение отношений, но позже. Когда мелкие подрастут. А пока ─ учу быть терпимыми.
Увольнение
Сегодня я попрощалась и с Афиной, и с Керой. Больше я их не увижу. С сегодняшнего утра я перешла в разряд безработных.
Собаки чувствуют разлуку. И наверное, раньше, чем люди. Мой первый обход. Начальства не было. Хозяева были, но они до общения с работниками не опускаются. И не из-за гордости ─ статус не позволяет. А мой непосредственный начальник приедет вечером.
Афина, обычно оживает в сумерках. А тут лаем зовёт меня к себе.
─ Афина, что с тобой, старушка?
Необычное поведение насторожило и немного испугало. Нет, Афина здорова. Но грустная. Легла, обхватила мою ногу лапищами, снизу заглядывает в глаза.
─ Афина, да что с тобой?
Погладила, чмокнула в широченный лоб.
─ Ногу-то отдай!
Пытаюсь вытащить из её лап свою ногу. Если вы когда-то пытались вытащить ногу из капкана, то вы меня поймёте. Когти Афинушка никогда не подстригает. Презирает наша старушка всякие там маникюры, поэтому обзавелась настоящими кинжалами. При её немаленьких лапках, размером с моих две ладошки, ростом пони и силищей медвежонка-двухлетки, мои попытки освободить ногу выглядели нелепо.
─ Афина!
Напустив строгости в голосе, пытаюсь выдрать ступню. Афина сцепила когти в замок и смотрит мне в глаза.
─ Ладно, пусти уже! Я ведь ещё приду сегодня.
Прихрамывая, ногу она мне всё-таки оттоптала, иду дальше. Кера разносит вольер. Грохот стоит на всю территорию.
─ Гав! Гаав! Гааав!
Кера пытается протиснуться сквозь прутья вольера.
─ Спокойно, красуля, тише! Вот уедут твои хозяева, нацелуемся.
Да что с ними такое? Ведь утром уходила со смены домой, попрощались, как обычно, до вечера. Надо сказать, что график работы охранников, они знают лучше самих охранников.
А вечером ─ отвратительный, какой-то липкий скандал с начальником. Началось с того, что вместо уволившейся напарницы некому выйти. Грешным делом, подумала, а не потому ли простили и вызвали на работу?
─ Евгения, вы завтра должны выйти на работу. Смену закрыть некем!
─ Но у меня другие планы.
─ Вы должны быть благодарны за то, что вас не уволили.
И тут мне словно вожжа под хвост попала! Всё закончилось банально. Мне поставили условие: я или ухожу, или пишу заявление об уходе.
С девчужинами прощались всю ночь. С Керой обнимались и целовались сквозь прутья вольера (замок навесили). С Афиной ─ нюхали ночь.
Вот, наверно, и закончилась история о двух собаках, таких разных, но как бороной пропахавших моё сердце.
Непрошеный гость
Айка залетает в комнату. Вся взлохмаченная, и так большие глаза стали как тарелки. И в этих тарелках плещется ужас! Нежная, интеллигентная Айка выглядит и ведёт себя, как истеричная тётка. Кажется, от волнения она даже заикаться начала.
─ Айка, что случилось?
Прыгая на одной ноге, второй пытаюсь попасть в галошу. На одной ноге галоша, на другой ─ шлёпанец, бегу за собачьей мамашей, буквально теряя тапок.
Ого! А вот из-за такого стоило терять тапки. В Айкино логово с щенками уже почти заползла змея. Виден лишь извивающийся хвост. Айка блажит где-то позади, слегка покусывая меня за ноги. В логове тишина.
Вот ведь беда! То ли живы щенки, то ли уже погибли. Хвост чёрный. А значит, это или уж, или болотная гадюка. Схватила за хвост, тяну. Вот ведь, зараза, ещё и упирается! Выдернула!
Стая с визгом и лаем носится за спиной. Айка кинулась в нору. На расстоянии вытянутой руки шипит и извивается чёрная змея. А я лихорадочно осматриваю голову.
Вот они, два оранжевых пятна за глазами. Уж! Ужик, ужище-дружище. Он если и тяпнет, то скорую вызывать не надо. Хоть и поболит немного.
─ Пойдём-ка в коробку, дружок, да в степь, на ручей.
Семья лезет любопытными мордами в коробку. Кузьма ждёт возле калитки. Он помнит как мы с ним выносили в степь полное гнездо маленьких гадючек. Я их по одной отлавливала, только что вылупляющихся из яиц. Моргнуть не успеешь ─ расползутся.
Семье тоже хочется в степь, погулять, но запах из коробки их пугает. Тем более, это опасно пахнущее существо ещё и шипит страшно.
С Кузьмой мы бодро догарцевали до ручья. Вытряхнули змеёныша в зелёную травку.
─ Ползи! Не лезь больше к людям во двор. Пришибут, не разбирая!
Только трава чуток колыхнулась. Кузьма проводил пару метров, вернулся.
Приходят, приползают к нам на дачи незванные гости. И этот ужик ─ самый безобидный из гостей. Айка, со счастливой улыбкой на мордахе, встречала нас у калитки. Значит, щенки здоровы.
Айка, Айка! Радость ты моя! Какое счастье, что я увидела тебя тогда на остановке, девятнадцать лет назад, маленьким, испуганным, полуслепым щенком. Я буду ждать, мы будем ждать, когда ты решишь показать нам своих детей.
Возвращение
После почти недельного раздумья мои шефы-хозяева решили, что такую дуру как я, на такой работе, за такие деньги ─ ещё надо поискать.
