Моя стая-семья и не только - Евгения Кимовна Романенко
─ Ну и что мне делать, малыш? Оставлять тебя нельзя. Попадешь под раздачу, мявкнуть не успеешь. А мне на работу на двое суток, кто тебя кормить будет?
Стоп! А ведь есть выход!
Соседка, Галина, только вчера звонила, плакала:
─ Хорёк у кошки трёх котят удавил. Кошка орёт дурниной, ищет!
Звоню:
─ Галю, кошка не успокоилась? Нет? Жди!
Раненой бабочкой (спина, будь она неладна), выпархиваю со двора и лечу к Галке. Помесь летучей мыши, редиски и клубка мохера, доверчиво лежит в моей ладошке.
Высадив калитку, влетаю к Галке во двор:
─ Галююю! Давай сюда свою Маргошу! Я ей ребёнка принесла.
Бедная Галка от неожиданности даже вопросов не задавала. Даже не глянула, а что я приволокла. Хотя могу притащить кого угодно ─ от щенка до змеи. И Галя это знает.
Галка притащила очумевшую Маргошу. Маргоша орала, визжала и требовала, чтоб её вернули на место, оплакивать котят.
Я опустила на землю то, что назвала котёнком. Галя отпустила Маргошу. Маргоша собралась удариться в бега. Но, когда она уже была при исполнении великолепного тройного сальто, то, что я принесла ─ мявкнуло. Лично я ничего не услышала, только увидела широко открытый ярко-розовый ротик. Но Маргоша услышала!
Не мне, собачнице, рассказывать кошатникам, как кошки в воздухе умеют останавливаться, переворачиваться и скакать уже в другом направлении. Через пару-тройку секунд Маргоша уже стояла напротив котёнка. Напряжённая как струна, шерсть на спине стоит дыбом. Галка потихоньку вооружилась тряпкой, я приготовилась драться! Но это недоразумение, заплетаясь в лапах и широко отрывая рот, поползло навстречу настороженной Маргоше.
И вдруг, дикая озлобленная кошка припадает на живот, шерсть становится мягкой и нежной, морда растекается как масло в жару. Она медленно ползёт к этому чуду. Чем ближе подползает, тем громче становится её урчание. Глубокое, бархатное, уютное.
Доползли друг до друга оба. Котёнок мявкнул, ткнулся мордочкой в нос Маргоше. Маргоша тоже что-то муркнула, лизнула найдёныша в мордаху и уцепила его за шкирку. Котёнка это вполне устроило.
Зыркнув на нас глазами цвета старого янтаря и, на всякий случай рыкнув, понесла приёмыша к себе домой!
Честно говоря, такого я не ожидала. Да, была слабенькая надежда. Но маленький лучик надежды засиял софитом. И откуда этот малыш, это чудо оказалось у меня во дворе ─ вот вопрос!
Домой я шкандыбала в надежде, что стая, двое суток ждущая мясо, облегчит мне расфасовку. Не тут-то было! Ну, кто их этому научил: раз не в миске, то трогать нельзя? Конечно, Пиня. Её уже нет, но это её воспитание. Все пакеты с мясом стоят на дорожке, даже не попробованные.
Работай Женя, любишь ─ не любишь, разбирай пакеты!
Первый снег
Резко похолодало и выпал первый снег. Открываю утром дверь, а на улице белым-бело. Даже следов стаи нет. Панда и Чайка, сеголетки, снега не видели и не нюхали. Выспавшись за ночь в кровати под одеялом, выскочили в дверь, как всегда, не глядя. Натерпелись за ночь, в туалет хочется. Хоть и кроватные псюшки, а в туалет ─ на улицу.
Первая, как всегда, сломя голову, не глядя по сторонам и под ноги, вылетела Панда. Пролетев по инерции метра три, вдруг с визгом резко тормозит всеми лапами и валится на бок. Глаза как плошки, лапы поджала к пузу, глазки закатила и визжит, тоненько, как щеночек.
Чайка, как бы не припёрло, всегда выходит аккуратно. Осторожно нюхнула снег, чихнула, лизнула и сморщилась.
─ Ой, Чайка, давай уже, иди! Ты в шубе, а я в халате и тапках. И уже замёрзла!
Чайка, высоко поднимая лапы, делает первые шаги.
─ Мамуль, ты с ума сошла? Это что?
Смотрит осуждающе и вопросительно.
─ Я туда не пойду! Я этого, что под лапами, не знаю. Я лучше потерплю, пока оно не уйдёт!
Разворачивается и на крейсерской скорости летит на кровать.
Панда перестала скулить, собралась в комочек и икает от страха. Пошлёпала я в тапках забирать страдалицу. Не погибать же ей на холоде. Занесла домой, в кроватку.
Интересно, а где семья? Они-то знают, что такое снег и мороз! Но никто не вышел пожелать мне доброго утра. Взяла миску Кузьмы, у него одного миска на улице. Он пёс серьёзный, иногда может себе позволить зайти в комнату, поцеловаться, а так ─ баловство всё эти ваши комнаты. У остальных столовые приборы на веранде и в комнате. Каждый знает, где его миска. Миски полные, а семьи нет! Я уже собралась идти искать.
─ Робяты, девочки, мальчики!─ и далее полная перекличка по именам. Та ещё заморочка, за полминуты назвать шесть кличек и не повториться и не забыть!
Смотрю, рысачат с хоздвора. Морды заспанные, виноватые, в шерсти соломинки. Понятно! Загнездились на старом сеновале. И зачем им будки? Если морозы совсем допекут, пойду ночевать к ним на сеновал.
Чайка с Пандой, увидев семью, сразу вспомнили о самом важном деле. Хорошо, что в качестве моральной поддержки на улице остался дядька Кузьма! А то хоть совсем помирай в терпячках. Благо, что знают: их порцию никто не съест. У нас как-то не принято отбирать еду, даже когда её мало.
Я их этому не учила, и не следила, если честно, но каждый ест из своей посуды, на своём месте, даже если миски стоят рядом, или я, по недосмотру, поменяю их местами. А вот когда уже все наелись, начинается каруселька. Каждый сунет нос в чашку к другому.
Панда с Чайкой, наконец-то смогли перебороть свой страх перед чем-то белым, рыхлым и холодным. Дядька Кузьма же рядом, спокойно кушает. Домой они вернулись с гордо поднятыми хвостами и видом героев, победивших драконов.
Весь день, несмотря на мороз, девчужины боролись с белой стихией. На вечернюю кормёжку пришли мокрые, грязные, замёрзшие и счастливые. Сейчас отогреваются под одеялом. Рычат, дёргают лапами, пинаются. Борются во сне с белым покрывалом снега.
Пусть спят. Им ещё месяца четыре с ним воевать. А семья им поможет.
Век живи ─ век учись
Смена на работе была трудной, день суматошный, и к вечеру, накормив семью, я, отвоевав полосочку на краю кровати, наконец-то легла спать. Уснула
