Вымирающие виды - Жаклин Мюррей

Подошли Умп и Белая Полоса, их широко раскрытые глаза и поднятые уши спрашивали, как он себя чувствует.

— Мне лучше.

Они резвились, хвосты так и хлопали по густому меху. Последние звезды мерцали на гладкой поверхности воды. Пережить этот день будет непросто, но он должен.

Шанадар изобразил нечто, что, как он надеялся, сойдет за усмешку.

— Я вечно буду благодарен вам за то, что защищали меня.

Они отправились в путь. Умп и Белая Полоса шли впереди, их темп был медленнее обычного. Шанадар пытался не отставать, не обращать внимания на слабость, просачивающуюся в его суставы и мышцы, но чем дальше он шел, тем сильнее болело все — и внутри, и снаружи. Вдобавок ко всему, он почувствовал покалывание от чьего-то взгляда.

Сам виноват. От меня несет хворобью.

Появился Умп, уши навострены, загривок едва поднят. Шанадар немного расслабился и выдавил слабую усмешку.

— Ты тоже знаешь, что они здесь.

Умп продолжал осматриваться, тихо, чтобы не спугнуть преследователя. Белая Полоса подбежала к своему партнеру, ее хвост застыл.

Загривок гладкий.

Кто бы или что бы это ни было, оно ее не пугало.

Она мягко обхватила пастью запястье Шанадара и потащила его к темной дыре, почти затерянной в мшистой скальной стене. Он ввалился внутрь и свернулся, прижавшись к теплу.

«Я сделал все, что мог», — подумал он и тут же провалился в беспамятство.

Шанадара скрутило, он рухнул на колени, и его вырвало. Над горизонтом показались первые лучи солнца.

Надо идти!

Он прижал ладони к пульсирующей голове и повалился на бок.

Сперва отдохну…

Землю окутала тьма. Он приоткрыл слипшиеся веки, учуяв собственную вонь и поняв — это дурной знак. Он лежал в небольшой яме, судя по запаху, недавно занятой кем-то из Стаи Канис. Влажная морда обнюхала его потную шею.

— Умп?

Но Умп — если это был он — лишь заскулил и отстранился. Лоб Шанадара горел. Попытка приподняться, даже на локтях, вызывала головокружение.

Если мир перестанет кружиться, меня перестанет тошнить, — подумал он, и его снова вырвало зеленой желчью.

Последнее, что он помнил из еды, — это горсть растений от головокружения и тошноты.

Он очнулся. Воняло от него уже не так сильно, хотя как такое возможно, он не знал. Огромная серая волчица сидела на корточках в ладони от его лица, обдавая его нос дыханием с привкусом крысятины. Ее загривок был гладким, а в голубых глазах читалась тревога. В пасти она держала ногу орикса, которую бросила рядом с Шанадаром.

Он нахмурился.

— Если Ксоса послала тебя, потому что я умираю, то я не умираю. — Он схватил кусок. — Но я голоден. — И он впился зубами в самую мясистую часть ноги.

Пока он жевал, он думал о том, какой долгий путь проделал. Раньше он был сам себе и самой большой поддержкой, и самым главным сомневающимся, но в те времена цена неудачи была невелика. Теперь же предать свою стаю — эту стаю — было для него невыносимо.

Прекрасная волчица смотрела ему прямо в глаза, ее блестящая бело-серая шерсть дышала здоровьем. Она моргнула, все еще не до конца доверяя Шанадару, но уже больше, ведь этот долговязый Прямоходящий спас младшего члена ее стаи.

Он откусил еще кусок, а затем подвинул ляжку на середину между ними.

— Угощайся. Я все это не съем.

Она оторвала кусок и проглотила его целиком.

— Ты Спирит, подруга Рваного Уха.

Она согласно заскулила, не удивившись, что он говорит на языке Стаи Канис.

Он пожевал еще, сглотнул и спросил:

— Как Пламя?

Спирит зевнула.

— Хорошо, — сказал он и откусил еще от ноги орикса, удивляясь своему голоду. — Мой клан никогда не делился едой. Мать, может, и поделилась бы, но остальные дали бы мне умереть с голоду.

Я бы не променял эту стаю ни на какой клан.

Спирит тихо взвыла, казалось, услышав не только то, что он сказал, но и то, о чем он умолчал.

Шанадар похлопал себя по животу, отодвинул ляжку подальше, и Спирит одним махом проглотила то, что он не доел.

— Мне нужно починить рваный плащ, прежде чем мы уйдем.

Он вытащил веревку и тонкую птичью косточку и зашил прореху, оставшуюся после бурной переправы через реку. Спирит свернулась калачиком перед навесом, отдыхая, но не дремля, и вскочила на лапы при появлении Умпа. Едва взглянув друг на друга, псы сорвались с места.

— Не волнуйтесь! Я иду!

Шанадар сунул свой починочный набор в наплечную суму и накинул шкуру. Не в силах подавить чистую радость от хорошего самочувствия, он вскинул руки и, закружившись, побежал по обратному пути Стаи Канис. Какая бы хворь его ни мучила, она прошла, и он чувствовал себя здоровее, чем когда-либо.

Я был бы счастлив, если бы дух Канис жил во мне. И горд.

Белая Полоса бежала рядом с ним, ее загривок был слегка напряжен.

Волосы на затылке Шанадара тоже встали дыбом, а сердце забилось сильнее.

— За нами снова следят.

Белая Полоса издала сдавленный вой, объясняя свой план.

— Я понял, — и он вытащил свою костяную флейту.

В последующие дни почва стала густой и темно-коричневой. Время от времени земля дрожала, словно кто-то тряс ее из-под низу. Шанадар никогда не испытывал подобных толчков.

Группа обогнула выступ нависающего утеса в надежде найти укрытие до того, как Солнце скроется за горизонтом, но вместо этого наткнулась на дымящуюся гору. Дымные шпили вздымались над ее вершиной и водопадом стекали по склонам на равнину у ее подножия.

Она прорычала низкое, раскатистое предостережение, которое пришельцы ни за что не приняли бы за приветствие.

Часть 4

Приготовления Народа

Глава 16

Ю'унг

Ю'унг прошла по следам, которые Криина нашла на краю лагеря, до холмов в отдалении от стоянки, но там они обрывались. Они, должно быть, принадлежали тем, кто украл мясо Народа, но больше Ю'унг ничего не могла сделать, чтобы раскрыть эту тайну, поэтому она поспешила обратно на стоянку, надеясь присоединиться к охоте на Гигантского Вепря. Криина, с палкой-копалкой в руке, наблюдала за ее приближением.

— Они ушли. — Охотники.

Ю'унг досадливо фыркнула.

— Следы тех-кто-следил-за-нами-с-Б'о исчезли. Кому понадобилось обращать на