Вечный Китай. Полная история великой цивилизации - Адриано Мадаро
В начале 1950-х годов была развернута кампания по подрыву легитимности католической организационной системы. Папа Римский, глава иностранного государства, считавшегося «враждебным», лишился права назначать китайских епископов.
Мао и его последователи не могли недооценивать значимость столь многочисленной общины верующих, принадлежащих к одной из трех важнейших религий страны наряду с буддизмом и исламом. С различными американскими и англосаксонскими христианскими церквями, некоторые из которых организованы как секты, проблема решалась проще. Они не подчиняются верховному лидеру, такому как Папа Римский, имеют тесные связи (возможно, даже разведывательные) с посольствами своих стран, обладают прямым политическим влиянием, и изгнание их «пасторов» вместе с семьями само по себе не влечет за собой дипломатического разрыва со страной происхождения.
Подтверждением тому стало возвращение в Китай многих некатолических организаций после открытия страны в 1980-х годах. Им разрешили основывать миссии и строить церкви, хотя свобода действий была сильно ограничена.
Однако в некоторых случаях, особенно в отдаленных районах, «пасторы» возводят несанкционированные церкви без необходимой лицензии, рассчитывая на поддержку новообращенных и на подкупность местных чиновников.
Большинство этих незаконных построек снесли бульдозерами по приказу высшей политической власти. Последовали штрафы, а в некоторых случаях и аресты. Новости об этих событиях распространялись в основном в США, сопровождаясь видеозаписями разрушенных церквей и крестов, а также неизбежными комментариями о «религиозном преследовании».
Совсем иначе обстоят дела с Католической церковью, которая для верующих представляет собой политическую силу, равную, а возможно и большую, чем нация. Речь идет не о сносе церквей, а об их восстановлении за государственный счет как исторических памятников. И сейчас идет активный обмен делегациями в попытке установить взаимоприемлемые отношения.
С частью католических иерархов было достигнуто понимание: священники и верующие объединятся в Католическую патриотическую ассоциацию, которая будет иметь свободу вероисповедания в тех же зданиях, что и ранее, включая церкви, но не сможет вести прозелитическую[124] деятельность за пределами освященных территорий. Однако не ограничительные правила стали причиной раскола в китайском католическом мире в коммунистическую эпоху. Суть вопроса заключалась в подчинении Ватикану и назначении епископов Папой, что было недопустимо для правительства: глава иностранного государства никоим образом не мог вмешиваться во внутренние дела и назначать на должности китайских граждан. Епископов должна была избирать сама община из списка кандидатов, согласованного с правительством. Так родилась Патриотическая церковь, которую Ватикан немедленно отлучил от церкви. Большинство не согласилось, предпочтя «катакомбы» – так появилась Церковь молчания, подпольная и гонимая, но верная Риму.
В начале 1980-х политическое отношение к религиозным культам стало постепенно либерализироваться: вновь открылись храмы, мечети и церкви, как католические, так и протестантские. Государство объявило все религиозные здания, построенные до 1949 года, «культурным наследием», подлежащим реставрации и содержанию, и даже поощряло строительство новых культовых сооружений на государственные средства. Однако для католиков проблема осталась нерешенной.
Ситуация казалась безвыходной из-за догматической непримиримости обеих сторон. Прошло более пятидесяти лет, а позиции оставались непоколебимыми. Однако с приходом к власти папы Бенедикта XVI началась оттепель.
Между Пекином и Ватиканом начались секретные переговоры, которые с приходом Папы Франциска[125] стали более открытыми и очевидными. В 2016 году, возвращаясь из апостольской поездки и пролетая над Китаем, понтифик выразил свою обеспокоенность и направил теплую телеграмму председателю КНР Си Цзиньпину, которая была тепло воспринята в Пекине. Конфиденциальные встречи продолжались, пока 22 сентября 2018 года не было подписано историческое «Временное соглашение» о назначении епископов и нормализации отношений.
Настало время для воссоединения двух китайских Церквей: Патриотической Церкви и Церкви Молчания, которые, наконец, объединились в единое тело, насчитывающее 12 миллионов верующих.
Соединенные Штаты упорно, но безуспешно, противостоят этой ситуации. 30-го сентября 2020 года, вернувшись из своего «турне по свободному миру» в поисках союзников для антикитайского крестового похода, затеянного президентом Трампом[126], в Рим прибыл госсекретарь Майк Помпео. Он даже призвал Папу приостановить переговоры с Пекином и присоединиться к Вашингтону в наступлении на «китайских коммунистов, преследующих христианскую веру». Но Папа, находящийся накануне публикации энциклики[127] «Fratelli tutti»[128], отказался принять его и назначил встречу со своим государственным секретарем монсеньором Пьетро Паролином, который холодно ответил, что Ватикан продолжит поддерживать хорошие отношения с Китаем, что является важным для всей Церкви. Итальянское информационное агентство Ansa назвало это событие «Столкновением между США и Ватиканом». Такого еще не случалось.
ВЫСАДКА НА «ПЛАНЕТУ КИТАЙ»
Большой скачок
5 апреля 1976 года. Ясное, солнечное утро. Весеннее солнце уже пробудило первые трепетные листья на деревьях. Звонок телефона прервал мысли о наступающем дне, которые неизменно остаются одинаковыми: блуждание среди островов моего ежедневного архипелага в надежде вырваться в открытое море. Я хочу покончить с анонимным мелким саботажем. Рискнуть, пусть даже с шансом утонуть.
Меня пригласили в Китай. Я грезил об этой поездке с детства, а теперь она внезапно стала реальностью, и в глубине души меня охватило великое смятение. Сильный ветер вырывает меня из мертвого штиля, и вот уже я вижу бурное море эмоций и сюрпризов.
Я отмеряю расстояние по атласу. Как и много раз прежде, я мысленно повторяю путь Марко Поло. Расстояние немалое, кажется, будто до Луны, а может и дальше. Каким окажется Китай? Мне кажется, что о Луне я знаю куда больше.
Рим. Секретарь Чен Баошун весел, он принимает меня в небольшом красном зале посольства среди сосен Париоли. Круглолицый, сияющий как фарфор молодой человек тут же подходит, чтобы налить кипяток в чашки. Господин Чэнь прекрасно говорит по-итальянски, который выучил в Перудже, куда приехал по Транссибирской магистрали еще студентом. Он родом из Шанхая, где живут его престарелые родители и двое сыновей, а жена, госпожа Шэнь, тоже работает в посольстве. Чайный мальчик возвращается, лицо его сосредоточено, словно он совершает религиозный ритуал. Кипяток булькает в термосе, и маленькие листочки, лежавшие на дне чашек, вновь оживают, всплывая на поверхность с быстрым мерцанием.
Господин Су, визовый офицер, входит в кабинет. Бросив взгляд на мой паспорт, он неторопливо удаляется. Вскоре он возвращается. «Ну вот, – говорит он. – Все в порядке, можете идти. Приятного вам путешествия». Они провожают меня до двери, и мы обмениваемся прощальными поклонами. «Счастливого пути, – говорит мне мистер Чен, крепко пожимая руку. – Вы отправляетесь в город, которого я никогда не видел и, возможно, никогда не увижу».
Я люблю путешествовать. Когда нет возможности отправиться в поездку, я представляю ее – разглядывая атлас или просто в своем
