Вечный Китай. Полная история великой цивилизации - Адриано Мадаро
Кастильоне, проведший 51 год в Запретном городе и скончавшийся там в 1766 году, служил трем императорам: Канси, Юнчжэню[117] и Цяньлуну. Он прославится под китайским именем Лан Шинин и станет придворным портретистом, автором наиболее ценимых в Китае полотен XVIII века, сочетающих западный и китайский стили в совершенно уникальной и самобытной манере.
Так родился новый стиль: европейское кьяроскуро и перспектива соединились с яркими красками китайской традиции и изысканностью каллиграфии. Кастильоне-Лан Шинин нашел компромисс, так радовавший императоров, и писал на шелке картины, одновременно «мысля» двумя разными традициями: итальянского Возрождения и Китая.
Идиллия ненадолго прервалась в начале прошлого века, когда летом 1900 года Италия присоединилась к «Экспедиции восьми держав» для подавления так называемого «Боксерского восстания». Это было восстание против иностранцев и китайцев, принявших христианство, инициированное фанатичными членами тайного общества (общества справедливости и гармонии), которые занимались ритуальным боксом. В восстании участвовали и молодые энтузиасты кунг-фу, и последователи эзотерических учений. «Боксеры» были подавлены, а Империя вынуждена была подписать унизительный мирный протокол, превративший ее в гиперколонию победивших держав. Скорее из-за нерешительности правительства в Риме, чем из сочувствия к Китаю, наш экспедиционный корпус прибыл месяцем позже и не участвовал в бойне.
Надо отдать должное нашему тогдашнему послу, маркизу Джузеппе Сальваго Рагги из Генуи, предотвратившему преступления итальянских солдат, посоветовав их командирам, включая генерала Томмазо Сальса из Тревизо, дядю писателя Джованни Комиссо, не участвовать в убийствах и грабежах. И среди многочисленных проявлений симпатии к китайскому народу запомнилась зимняя «карательная экспедиция», порученная генералиссимусом, немецким фельдмаршалом Альфредом фон Вальдерзее, батальону итальянских берсальеров[118].
Итальянским берсальерам было приказано отправиться в Баодин[119], чтобы расправиться с людьми, заподозренными в сговоре с боксерами, и сровнять с землей городские стены. Когда трехцветные войска после адского марша на морозе прибыли в город, они обнаружили, что на главной улице перепуганное население предлагает деньги, шелка, ценности. Солдаты дали понять, что все это излишне, они никого не тронут и не разрушат стены. Тогда кто-то предложил меховую шубу, и солдаты, плохо подготовленные к китайской зиме, показали, что она им по душе, так что вскоре все итальянцы оказались закутаны в теплые меха. Предложение настолько пришлось по душе итальянцам, что полковник Винченцо Гариони, командир батальона (и, кстати, мой земляк из Бьядене-ди-Монтебеллуна), отверг конфискацию десяти тысяч таэлей серебра по приказу верховного главнокомандующего. Можно представить себе зависть солдат других контингентов, когда они увидели итальянцев, возвращающихся в Пекин, закутанных в меха и в хорошем настроении, будто вернувшихся с прогулки.
Отношения между фашистской Италией и националистическим Китаем оставались дружественными вплоть до 1938 года: Бенито Муссолини[120] и Чан Кайши симпатизировали и помогали друг другу. Итальянцы «переоткрыли» для себя древнюю Срединную империю, и им по душе было заявленное «братство» между «чернорубашечниками» Муссолини и «синерубашечниками» Чана.
В 1930-е годы итальянский посол Галеаццо Чиано вместе с супругой Эддой, дочерью дуче, стали символами «сладкой жизни» космополитического колониализма, производя фурор в Шанхайских концессиях. Однако в 1938 году Муссолини неожиданно отвернулся от Чана и «обручился» с Японией, заключив печально известный пакт «ось Рим-Берлин-Токио».
История еще не раскрыла всех подробностей этого изменчивого союза: возможно, предательство фашистами нанкинского правительства было продиктовано стремлением дуче опередить нацистскую Германию в заключении союза с японскими милитаристами. Не хотел ли Муссолини обойти Гитлера в союзе с Токио, направленном против США?
Стоит вспомнить, что после японской агрессии против Маньчжурии[121] в 1931 году фашистская Италия «создала» китайские ВВС, базировавшиеся в районе Наньчана, отправив эскадрильи истребителей Fiat C.R. 32 (знаменитые Caccia Rosatelli) вместе с инструкторами к Чан Кайши. Боевые действия против японских захватчиков велись и после 1937 года, когда Токио, воспользовавшись «инцидентом на мосту Марко Поло», вторгся в Северный и Восточный Китай и устроил, в частности, чудовищную Нанкинскую резню[122].
Муссолини встал на сторону Чана еще в 1932 году, разрешив продажу 16 истребителей. Но на этом помощь не ограничилась. В Наньчане была создана летная школа, которую окончили 266 офицеров и 800 курсантов, а 25 инженеров отправились в Италию для освоения авиационных технологий и основания факультета в Нанкинском университете.
«Воздушная миссия» завершилась весной 1938 года, когда Муссолини отправил в Японию «Морскую миссию» фашистской партии, посетившую также Корею (тогдашнюю японскую колонию), Маньчжоу-Го (марионеточное государство в руках Японии) и оккупированный армией микадо[123] Северный Китай.
Однако, помимо этих мимолетных политических и военных «миссий», ограниченных временными рамками, диктуемыми союзами и оппортунизмом, нельзя забывать о великой и зачастую безымянной миссии христианства. В дополнение к тем великим столпам, о которых я уже упоминал, я говорю о множестве неизвестных святых миссионеров, посвятивших свои жизни духовному обращению китайцев и самому Китаю. Они жили самоотверженно, словно следуя предначертанной судьбе.
Страна в то время была погружена в страдания, эпидемии и войны, но они сделали ее своей любимой родиной, принося помощь, облегчение и показывая пример. Прежде всего, католическая церковь, с иезуитами и францисканцами в первых рядах, стала помогать самым бедным, больным, беззащитным, бесхозным и брошенным. После столетий нелегкой евангелизации, в условиях сложного понимания глубинной души Китая, христианство не достигло больших успехов. В 1949 году, когда к власти пришли коммунисты и началась неизбежная «расплата» за революцию, пропагандировавшую атеизм, в стране насчитывалось, возможно, 50 миллионов христиан – католиков и протестантов вместе, причем последних, разумеется, было больше. Католиков, вероятно, было не более десяти миллионов, священников – чуть меньше шести тысяч, половина из них – китайцы. Судебные процессы, тюрьмы и высылки были не редкостью.
С основанием Народной Республики Ватикан не признал новое правительство и в 1952 году отозвал апостольского нунция (посла Папы), переведя его в Тайбэй, столицу острова Тайвань, где укрылся Чан Кайши со своим националистическим правительством, потерпевшим поражение от коммунистов. Это была серьезная и роковая ошибка.
Народное правительство, приняв к сведению разрыв дипломатических отношений, конфисковало все имущество церкви, запретило богослужения, судило большинство священников, осудив тех, кто якобы был виновен в шпионаже в пользу иностранных властей. К 1955 году были изгнаны все миссионеры, а для местного духовенства начались «перевоспитательные кампании». Китайские епископы, отказавшиеся отречься от власти Ватикана, оказались за решеткой.
Эта глава истории полна трагизма и боли. Несколько сотен миссионеров были вынуждены покинуть Китай, найдя приют в соседних странах и продолжив свою религиозную деятельность, особенно среди многочисленных
