Ананасы в шампанском - Игорь Северянин

В ближайшем поле скрипнет коростель…

Озеро Лийв

Луны рыбоносной последняя четверть.

Наструненность лес на закатах ущерба.

Во влажных зеркалах просохшие ветви.

Рдян воздух. Всю воду из водных пещер бы!

Тогда бы узрел легендарную щуку,

Векующую в озорной озери́не.

Страх смотрится в воду. Хохочет. Ищу

Куда бы укрыться мне в этой грустыне.

И ели на скатах крутых – как попало

(Как семя попало!) нахмурясь космато.

И «спальней графини» пчела прожужжала,

Откуда-то взявшись и девшись куда-то…

Озеро Конзо

На озере Конзо, большом и красивом,

Я в лодке вплываю в расплавленный зной.

За полем вдали монастырь над обрывом,

И с берега солнечной пахнет сосной.

Безлюдье вокруг. Всё объято покоем.

Болото и поле. Леса и вода.

Стрекозы лазурным проносятся строем.

И ночи – как миги, и дни – как года.

К столбам подплываю, что вбиты издревле

В песчаное, гравием крытое дно.

Привязываюсь и мечтательно внемлю

Тому, что удильщику только дано:

Громадные окуни в столбики лбами

Стучат, любопытные, лодку тряся,

И шейку от рака хватают губами:

Вот всосан кусочек, а вот уж и вся.

Прозрачна вода. Я отчетливо вижу,

Как шейку всосав, окунь хочет уйти.

Но быстрой подсечкой, склоняясь всё ниже,

Его останавливаю на пути.

И взвертится окунь большими кругами,

Под лодку бросаясь, весь – пыл и борьба,

Победу почувствовавшими руками

Я к борту его, и он штиль всколебал…

Он – в лодке. Он бьется. Глаза в изумленьи.

Рот судорожно раскрывается: он

Всё ищет воды. В золотом отдаленьи

Укором церковный тревожится звон…

И солнце садится. И веет прохлада.

И плещется рыбой вечерней вода.

И липы зовут монастырского сада,

Где ночи – как миги, и дни – как года…

С озер незамерзших

Из приморской глуши куропатчатой,

Полюбивший озёра лещиные,

Обновленный, весь заново зачатый,

Жемчуга сыплю вам соловьиные —

Вам, Театра Сотрудники Рижского, —

Сердцу, Грёзой живущему, близкого;

Вам, Театра Соратники Русского, —

Зарубежья и нервы и мускулы;

Вам, Театра Родного Сподвижники,

Кто сердец современных булыжники,

Израсходовав силы упорные,

Претворяет в ключи животворные!

А ключи, пробудясь, неиссячные —

Неумолчные, звучные, звячные —

Превращаются в шири озерные…

И, плывя по озерам, «брависсимо!»

Шлет актерам поэт независимый.

В часы предвесенья

В просолнеченные часы воскресенья

Природы и с ней Иисуса Христа —

Что может быть радостнее всепрощенья,

Облагораживающего уста?

В часы, когда вызолоченное поле

На ультрамариновый смотрит залив,

Вкушаю безропотно полное боли

Питье из полыни, восторг в него влив…

В часы, когда грёзы в надречных фиалках

И в первых травинках у трухлого пня,

Прощаю бессовестных критиков жалких,

Старающихся изничтожить меня…

Я весь преисполнен чудес воскресенья,

Чудес совершенной, высокой красы

В часы чаровательные предвесенья —

В простые, величественные часы!

Таймень

Ночь выплыла из Байкала

И, поближе держась к кайме

Нижних скал (не меня ль искала?),

Ангарою пошла таймень.

К Ледовитому океану

В неприснившиеся края

Увлекла (это всё по плану!)

Малахитовая струя.

Перерезала путь фаланге

Лодок с рыбой, плывущих в порт,

Посетила в пути Архангельск

И в Норвежский зашла фиорд.

Только – долго ли там, коро́тко ль, —

Много странного пережив,

Утомленная рыба кротко

Финский выискала залив.

И в ту речку, где я весною

Постоянно, она вплыла,

И ту удочку, что со мною

Неизменно, она нашла…

Там я выудил в предвесенний

Бодрый, солнечный, тихий день

В силу высших предназначений

Мне ниспосланную таймень.

Накануне ледохода

В этот год я встречаю вторую весну,

Возвратясь с недалекого юга,

Где одна завакханилась, мне проблеснув,

И ушел я в приморский свой угол.

В эту зиму вторично вступил я в зиму́,

От разливной реки к ледоставу

Возвратился опять и с восторгом приму

Ту весну, что дана мне по праву.

Здравствуй, северная, мне родная весна,

Целомудренная, чуть скупая!

Уж давно я тебя в совершенстве познал,

Всю черемухой рифм осыпая.

Ежедневно хожу к бело-спящей реке

Измененья следить ледостоя,

Льдины моря, мокреющие вдалеке,

И само это море пустое.

Замечаю, как желтая с мутью вода

С каждым днем накопляется на лед.

Жду, чтоб начали льдины друг друга бодать

В час, когда их теченьем развалит.

В реку, в море умчавшую сломанный лед,

Знаю, тотчас войдет лососина,

И когда лососина из моря войдет,

Я реки ни за что не покину.

Отдохнувшая за зиму удочка, ты,

Кто прославлена гибкой и броской,

Чтоб недаром с тобою у речки нам стыть,

Угости меня вешней лосоской!

Бабочка лимонная

Весенеет линия

Берега вдали.

Перелески синие

В парке расцвели.

И сниженье чувствуя

В речке полых вод,

Лососина шустрая

В море вновь идет.

Вышел цветик вычурный,

Солнцем осиян.

И свинцовый исчерна

Стал клевать максан.

С верой непреклонною

Много