ПоэZия русской зимы - Алиса Владимировна Орлова
Максимум – упоминание в полковой книге».
Русский борщ кровавый с укропом варили,
Говорили, разное говорили.
Мол, земля мы и прах, и порох, и артснаряд —
За соседку Таню, за продуктовый у дома,
За старух на лавке, за дворников, за котят,
За своих и чужих, знакомых и незнакомых,
Не расспрашивай, пусть другие потом говорят.
И они действительно о себе не умели.
Потому я перестала быть женщиной, стала гобоем,
Пела о них, целовала их в лоб перед боем.
Помяни, Господь, Заката, Скрипача, Паганеля
И прочих, променявших имя в крещении
На короткий, как выстрел из РПГ, позывной.
Наступает осень, ветер в оконные щели
Входит, и больше не остаёшься одной.
Гореть
Октябрьский дождь, переходящий в снег,
И за окном вагона человек
Глядит на это отраженье тленного,
На тлеющее пламя дня последнего,
Когда ещё ненужное – хранится,
Когда ещё приносит проводница
Зелёный чай, и тапочки, и штопор.
Глядит, глядит, глядит, запомнить чтобы.
И мох растёт со всех сторон деревьев,
И мимо полустанки и деревни,
Плацкарт, осины, тягостные рельсы.
Прости, Господь, я честно постарался.
* * *
Не призван, но призвание. Заметь:
Не разбирает сих деталей смерть
Ни у кого на безымянных кольца,
Ни кто бездетный двинул добровольцем.
Ей всё едино. Знаешь, а ведь в этом
Покой и правда. И сиянье света.
* * *
Да, свет. Да, смерть. Да, это не финал.
Андрюха снился, он мне так сказал.
Он нынче в курсе более, чем мы,
Которые лишь в поисках ответа.
Земля замёрзнет к первым дням зимы.
И двинут танки по земле по этой.
* * *
А Сашка снился матери. Она
Тогда ещё не знала, но узнала
Потом, когда до них дошла война.
Так вот, так вот: касаемо финала.
Вошёл он в хату, был по пояс голый,
Вспотевший, и уставший, и весёлый,
И попросил водицы из колодца.
И вот он пьёт, вода по шее льётся,
И мама говорит ему: «Останься,
Хоть на денёк, на час, давай хоть чаю».
А он смеётся, головой качает:
Мол, дальше мне, дойти ещё до станции.
Там, говорит, такая же война.
Мирняк, вояки, всё, мол, вперемешку.
Напился и рюкзак на плечи вскинул.
Ушёл, и свет был по следам, как вешки.
Тогда и зарыдала в голосину.
* * *
Вот бывший, говорит, туда поехал,
И думаю: чего мне не хватало?
Такие ссоры глупые – до смеха.
А всё, а всё, а не начать сначала.
На связь выходит разве раз в неделю,
На пару фраз хватает еле-еле.
* * *
Когда его не стало, то почти
Ещё неделю проверять боялась,
Но тест одну полоску показал.
И говорила: «Вот и хорошо,
А то куда бы я одна с ребёнком,
И что с ним делать, кроме как назвать
Вот этим именем, и мёртвым, и любимым».
В те дни шли на окраинах бои
И реки были красными, как борщ.
И говорила: «Прямо отлегло,
Я ж вообще ребёнка не хотела,
Так почему же, Господи, болит».
В те дни рождались дети без отцов.
* * *
Мордва, карел, бурят, чечен, калмык —
Едино русский воин, что привык
Идти в ружьё, и таять, и гореть,
Гореть – сгорая, побеждая смерть.
Так вот: сквозь листья серого дождя
Видна Россия от конца до края,
И человек, её запоминая,
В свет невечерний смотрит, уходя.
«„Сколько еще?“ – и боишься проговориться…»
«Сколько еще?» – и боишься проговориться,
Словно в космос, смотря
в запотевшие эти лица,
В летнее это марево, эту дрожь, всё
Такое живое. Уверенно:
«Ты вернёшься».
Сколько бы дома дочка ни голосила,
Сколько бы тут ни идти от Донца до Буга.
У снайпера Арамиса из Петербурга
Футболка «Ахматова – сила».
А значит, мы знаем, что ныне лежит на весах,
Спасибо, мы знаем, спасибо,
Арамис доведёт до взвода, и станет неведом страх.
Дуб дерево, роза цветок, отечество наше Россия,
Смерть неизбежна (здесь аккордом грохочет выстрел).
«Сколько еще?» Да сколько потребует чувство долга.
Ибо в России надо жить долго
И умирать быстро.
«Под небом, отчаянно синим, как роспись гжели…»
Под небом, отчаянно синим, как роспись гжели,
Несколько дней шли бои. Народ похудел от пота.
Разведка спецназа ночью вышла из окружения
И подняла отступившую было пехоту.
Товарищ майор, вы не думайте, неужели
Мне такое расскажут? Считайте, что это вымысел.
Разведка спецназа ночью вышла из окружения.
Короткий дождь пыль за спиной вымесил.
От жара листья в середине июля рыжели.
Огонь шёл уже на окраинах, злой и плотный.
Разведка спецназа ночью вышла из окружения,
Закрываясь от тепловизоров и беспилотников.
К утру прохладнее стало, кусты посвежели,
Розовая заря занималась над горизонтом.
Разведка спецназа ночью вышла из окружения,
Подняла пехоту, вернула два километра фронта.
Проявив хладнокровие, действуя на опережение,
И дальше по тексту – Боже, под сердцем немеется,
Разведка спецназа ночью вышла из окружения.
А потом ордена раздали – в штабах, разумеется.
«Дождь кончился, уазик увязал…»
