Книга 2. Война и мир Сталина, 1939–1953. Часть 2. «О дивный новый мир…», 1945–1953 - Андрей Константинович Сорокин
Проект постановления Совета министров СССР об утверждении ноты посольства СССР в КНР об изменении советско-китайского соглашения
19 мая 1952
[РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 1621. Л. 8. Резолюция — автограф В. М. Молотова]
Постановление ЦК ВКП(б) «Об ответе правительству КНР по вопросу о курсе юаня по отношению к рублю по неторговым платежам»
16 августа 1952
[РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 1627. Л. 161]
Вслед за подписанием в феврале 1950 г. вышеназванных соглашений развернется широкое взаимодействие СССР и КНР. Договор 1950 г. также часто рассматривается в зарубежной историографии как неравноправный[596], что трудно признать вполне справедливым. Равным образом вряд ли отношения двух государств могут быть охарактеризованы лишь в категориях «братской помощи» одной стороны договора другой. И советские плановые органы, и персонально Сталин стремились выстраивать народно-хозяйственное взаимодействие на экономических принципах. Советский Союз не единожды проводил разовые акции безвозмездной поддержки своих союзников и партнеров, однако в целом в основе взаимоотношений лежал трезвый экономический расчет. Причем базовым принципом раз за разом оказывался нулевой внешнеторговый баланс. Сталин во взаимных поставках товаров не позволял себе наживаться на проблемах своих партнеров, но и не собирался класть в их основу безвозмездную и безразмерную поддержку. Не стоит при этих размышлениях забывать, что Советский Союз в тот момент не являлся экономической и финансовой сверхдержавой, за счет сверхнапряжения сил справляясь с задачами собственного послевоенного восстановления. Лишь в этом контексте можно верно оценить характер и направление советско-китайского сотрудничества.
Вне зависимости от имеющихся интерпретаций нельзя отрицать значительной роли, которую сыграло советско-китайское сотрудничество, советская помощь и советские специалисты в послевоенном восстановлении Китая и его последующей индустриализации в 1950-е гг.[597]
* * *
Поиск инструментов консолидации левых сил и в этом районе мира вынесет в повестку дня вопрос о реанимации «коминтерновских» форм. В мае 1943 г. ЦК КПК примет специальное постановление по поводу предложения президиума Исполкома Коминтерна о его роспуске. ЦК КПК «полностью согласен с предложением Президиума ИККИ от 15 мая 1943 г. о роспуске Коминтерна», с такой формулы одобрения начнут «китайские товарищи» текст своего пространного постановления. Следующие две фразы этого документа напоминают, скорее, вздох облегчения, чем политическую резолюцию. «Отныне Компартия Китая считает себя свободной от различных обязательств, определенных уставом Коминтерна и многократными решениями конгрессов Коминтерна… Коммунистический Интернационал завершил свою историческую роль»[598].
Уже в первые послевоенные годы советское руководство, как мы видели, придет к мысли о целесообразности возрождения на новом этапе в новых формах инструментов управления коммунистическим движением. Зайдет речь на эту тему и применительно к делам на Востоке. Может ли КПК вступить в Коминформ, задастся Сталин вопросом на приеме китайской делегации 27 июня 1949 г. и сам же ответит: «Может. Но я полагаю, что это не совсем нужно. Почему? Потому, что между положением стран новой демократии Восточной Европы и положением Китая существует коренное различие. Вследствие этого и проводимая политика в обоих случаях не должна быть одинаковой»[599]. Рассказав подробно, в чем эти отличия заключаются, Сталин в завершение этой темы заявит: «Обстановка в странах Восточной Азии имеет много общего с положением в Китае и допускает возможность организации союза компартий Восточной Азии, это более необходимо и своевременно, чем вступление КПК в Коминформбюро. Возможно, что сейчас еще преждевременно организовывать союз компартий Восточной Азии; поскольку СССР является страной, расположенной и в Европе, и в Азии, постольку он будет принимать участие в союзе компартий Восточной Азии…»[600] Идея о создании в Азии структуры, подобной Коминформу, так и не была реализована.
Сталин, судя по всему, в этом отношении возлагал особые надежды на китайских коммунистов. Он в конечном итоге фактически делегирует Китайской компартии роль «головной» организации, которая станет курировать вопросы комдвижения в этом регионе мира. Лю Шаоци, приехав во главе китайской делегации в июне 1949 г. в Москву, представил доклад, в котором ВКП(б) была названа главным штабом международного коммунистического и рабочего движения, а КПК — штабом одного направления[601]. Так что «китайские товарищи» готовность руководить этим направлением без особой оглядки на «главный штаб» стали проявлять довольно рано.
Подобное положение ярко иллюстрирует шифровка с обширной правкой Сталина, адресованная совпослу в Пекине для последующей передачи в ЦК КПК, в которой советский вождь порекомендует «после перевода китайскими товарищами текста на японский язык лично передать телеграмму» руководителям японской компартии. Один из пунктов этой шифровки стоит процитировать. «Нам стало также известно, что японские товарищи в Пекине не считаются с Центральным комитетом компартии Китая, — попеняет Сталин, — и не советуются с китайскими друзьями… Мы настоятельно рекомендуем японским товарищам исправить свое поведение в отношении Центрального комитета китайской компартии. Японские товарищи должны установить тесные связи с ЦК компартии Китая, обязаны считаться с его мнением и советами, ценить большой опыт Китайской компартии».
С некоторыми издержками этой линии, в результате реализации которой КПК становилась оператором действий левых сил в Азиатско-Тихоокеанском регионе, Сталин столкнется очень скоро. 3 апреля 1951 г. он направит в Пекин совпослу с адресацией «Для Мао Цзедуна» шифротелеграмму, которая хорошо показывает последствия отказа от централизации управления комдвижением в этой части мира. В ней он напомнит: «Тов. Мао Цзедун, несколько месяцев тому назад т. Лю Шаоци от имени ЦК КПК запросил мнение Филиппова [Сталина] о платформе Компартии Индонезии. Филиппов дал свои замечания. Однако чем кончилось это дело, нам неизвестно. Нельзя ли получить информацию по этому вопросу. Далее. Недели две тому назад тов. Мао Цзедун запросил Филиппова о возможности приезда в Москву японских товарищей. Филиппов дал положительный ответ, но Центральному Комитету ВКП(б) до сих пор еще неизвестно, приедут ли японские товарищи. Нельзя ли получить от Вас информацию по этому вопросу?» [602]
Шифротелеграмма И. В. Сталина (Филиппова) Мао Цзэдуну о платформе компартии Индонезии и приезде японской делегации в Москву
3 апреля 1951
[РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 313. Л. 63]
* * *
Вплоть до своих последних дней Сталин будет держать под личным контролем развитие взаимоотношений с КНР. Летом 1952 г. в Москву приедет представительная китайская делегация во главе с
