Книга 2. Война и мир Сталина, 1939–1953. Часть 1. «Наше дело правое», 1939–1945 - Андрей Константинович Сорокин

слишком афишируемой, функцией членов военных советов был контроль за деятельностью военного командования. Очень ярко это обстоятельство проступает в поручении, которое в начале января 1943 г. Сталин даст Хрущеву, в то время — члену военного совета Южного фронта, в отношении командующего 2-й гвардейской армией Р. Я. Малиновского, будущего маршала. «Заберите к себе несколько человек опытных особистов, — предпишет Хрущеву Сталин, — и с их помощью организуйте строжайшее наблюдение за Малиновским. Если вскроется какая-либо фальшь в поведении Малиновского, немедленно сигнализируйте мне, чтобы сразу освободить его под тем или иным благовидным предлогом и заменить другим»[670].

* * *

Вероятно, испытывая недоверие к политической лояльности и профессиональным компетенциям военных командиров, Сталин стремился направлять их действия, контролировать их решения, исполнение ими приказов вышестоящих инстанций. Эти задачи решались командированием на фронты представителей Ставки ВГК, а в ряде случаев и различных по своему составу комиссий. Первые решения такого рода были приняты уже 22 июня. В своих воспоминаниях Г. К. Жуков, описывая разговор со Сталиным, в котором он получит соответствующее распоряжение, вполне ясно представит мотивацию вождя. Тот скажет: «Наши командующие фронтами не имеют достаточного опыта в руководстве боевыми действиями войск и, видимо, несколько растерялись. Политбюро решило послать вас на Юго-Западный фронт в качестве представителя Ставки Главного Командования. На Западный фронт пошлем маршала Шапошникова и маршала Кулика»[671]. Именно как проявление недоверия к командованию фронтов интерпретирует такие поездки на фронты представителей Ставки маршал Рокоссовский[672]. Рокоссовский придет к выводу о ненужности этой инстанции представителей Ставки в том виде, в каком они использовались[673]. Маршал Жуков будет более позитивно оценивать роль и значение представителей Ставки[674], возможно, потому что ему самому не раз пришлось выступать в этой роли. По мнению С. М. Штеменко, «в целом… деятельность представителей Ставки себя оправдала. Обстановка требовала присутствия на фронтах лиц, которые обладали бы опытом и властью, позволяющими быстро решать важнейшие вопросы, нередко выходившие за рамки компетенции командующего фронтом»[675]. Ответственный представитель Ставки, подчеркнет Василевский, «всегда назначался Верховным Главнокомандующим и подчинялся лично ему»[676].

Шифротелеграмма И. В. Сталина Н. С. Хрущеву о необходимости наблюдения за работой командующего 2-й гвардейской армией Р. Я. Малиновского

3 января 1943

[РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 167. Д. 65. Л. 3]

Выезжать на фронты представители Ставки будут с разными функциями — вплоть до прямого руководства военными операциями группы фронтов, как это произойдет в конце июля 1944 г., когда А. М. Василевскому будет поручено руководство операциями 2-го и 1-го Прибалтийских и 3-го Белорусского фронтов[677].

В первый период войны задачами представителей (уполномоченных) Ставки являлись главным образом информирование верховного главнокомандующего о положении на фронтах, контроль за действиями фронтового командования, оказание помощи в специальных вопросах. С сентября 1942 г. Ставка ВГК полностью перешла на управление боевыми действиями фронтов, используя институт своих представителей. Во второй и третий периоды войны представители Ставки, в качестве которых все чаще выступали Г. К. Жуков и А. М. Василевский, становятся основными организаторами операций групп фронтов[678]. После разгрома вермахта на Курской дуге станет широко практиковаться рекомендованный Рокоссовским вызов командующих фронтами в Ставку для обсуждения планов военных операций. В период проведения Белорусской операции летом 1944 г. произойдет изменение в функциях представителей Ставки, когда Жукову и Василевскому было поручено не просто координировать, а руководить на месте действиями групп фронтов[679]. По ее окончании Сталин, как мы увидим, фактически ликвидирует функционал представителей Ставки в его предшествующем виде, направив и Жукова, и Василевского непосредственно руководить действиями конкретных фронтов в рамках завершающей кампании Великой Отечественной войны.

Особое недоумение у некоторых участников событий вызывали частые поездки на фронты начальника Генерального штаба и заместителя верховного главнокомандующего, которые фактически подменяли командующих фронтами, принимая на себя непосредственное руководство фронтовой операцией.

К. К. Рокоссовский считал, что начальнику Генштаба «особенно нужно находиться в центре, где принимаются и планируются основные решения и мероприятия»: «Вместо того, чтобы управлять вооруженными силами, находясь в центре, куда стекались все данные о событиях на театрах войны и где сосредоточены все нити управления, представители Верховного Главнокомандующего отправлялись в войска. Там они, попадая под влияние „местных условий“, отрывались от общей обстановки, способствовали принятию Ставкой ошибочных решений и своими попытками подменять командующих только мешали им». При этом часто бывало так, что в самые напряженные моменты на фронте в Москве оставался один верховный главнокомандующий. В данном случае получалось «распределенческое» управление фронтами, а не централизованное[680]. Рокоссовский также считал, что разработки стратегических операций или отработку взаимодействия фронтов целесообразнее было рассматривать, вызывая командующих в Ставку[681]. Сам же начальник Генштаба А. М. Василевский настаивал, что «в тех конкретных условиях ведения вооруженной борьбы такая практика являлась… не только правильной, но и необходимой для Ставки и Генерального штаба»[682]. Его предшественник на этом посту маршал Б. М. Шапошников, однако, придерживался прямо противоположного мнения[683]. Василевский продолжал отстаивать свою точку зрения, подчеркивая, что «исчерпывающий, утвердительный ответ на этот вопрос дает ход военных событий, при которых Ставка Верховного Главнокомандования вынуждена была прибегать к этой практике»[684].

* * *

О роли и месте Генерального штаба несколько слов следует сказать особо. Генеральный штаб станет в годы войны основным рабочим органом советского политико-военного руководства по стратегическому планированию и руководству вооруженными силами. Произойдет это не сразу. В соответствии с постановлением СНК СССР от 8 марта 1941 г. общее руководство Красной армией нарком обороны должен был осуществлять через Генштаб, своих заместителей, систему главных и центральных управлений. Начальник Генштаба являлся одним из заместителей наркома. Место и роль Генерального штаба низводились фактически до уровня одного из главных управлений наркомата. В случае войны руководство военными действиями должен был осуществлять Главный военный совет во главе с наркомом обороны.

Уже первые дни войны приведут к реорганизации военного управления. Создается, как мы видели, Ставка Главного командования (впоследствии Верховного главнокомандования) как высший орган военного управления, и проводится реорганизация Генерального штаба, который становится главным рабочим органом Ставки. 28 июля ГКО принял постановление, согласно которому на Генштаб возлагались задачи разработки директив и приказов Ставки по применению вооруженных сил, руководству разведкой, боевой и оперативной подготовке войск и штабов, решению вопросов противовоздушной обороны и др.

Генштаб освобождался от мобилизационных вопросов, комиссования и призыва, организации вооруженных сил, снабжения и военных перевозок, руководства военно-учебными заведениями и целиком сосредоточивал усилия на оперативно-стратегическом руководстве[685].

29 июля к