Михаил Горбачев: «Главное — нАчать» - Леонид Васильевич Никитинский
Горбачев был в восторге и успокаивал раздосадованных коллег в Политбюро тем, что среди депутатов оказалось 85 % коммунистов, при том что в прежнем Верховном Совете их искусственно формируемая квота составляла половину. Но это ничего не значило ни прежде, ни теперь: в старом Верховном Совете коммунисты и беспартийные голосовали единогласно, а на съезде члены КПСС — противоположным образом.
Неприятнее всего результаты выборов для руководства СССР выглядели в республиках Прибалтики, где победу одержали почти исключительно кандидаты, выдвинутые оппозиционными народными фронтами. Еще ранее, в феврале 1989 года, верховные советы Латвии, Литвы и Эстонии, где без всяких новых выборов большинство (включая руководящие партийные кадры) встало на сторону народных фронтов, отказались от использования русского языка в качестве государственного, чем поставили русское население, к этому времени составлявшее там до половины, в очень сложное положение.
Среди множества индивидуальных кандидатских историй заслуживает внимания избирательная кампания Сергея Станкевича, до того никому не известного научного сотрудника, специалиста по политической истории США. Отсюда он почерпнул и знания об избирательных кампаниях в западных странах и сполна их использовал: распространял листовки среди избирателей в универмагах и метро, за него агитировали волонтеры с громкоговорителями, что выглядело в тогдашней Москве небывалым новшеством. В результате он обошел на выборах 11 соперников, среди которых был выдвинутый МГК КПСС директор оборонного завода, и едва не победил в первом туре (49 % голосов).
На съезде Станкевич примкнет к Межрегиональной депутатской группе, впоследствии станет членом команды Ельцина, а дальнейшая его политическая биография окажется несколько двусмысленна. Но в 1989 году можно было с уверенностью сказать, что его победа — это поражение КПСС и триумф демократии. Первое несомненно, а вот второе — так ли?
Похоже, это был первый известный в СССР и на постсоветском пространстве случай использования политических технологий, когда в соревнование вступают не содержательные программы, а то, что спустя еще десяток лет станет пониматься под словом «пиар». Слова еще не было, не было и профессиональных политтехнологов, но более или менее свободные выборы в отсутствие партийных структур и какой бы то ни было привычки к ним у избирателей привели к возникновению явления, которого не знали в СССР: популизма.
Лист из блокнота, в котором Горбачев делал записи по ходу заседания Политбюро, посвященного утверждению списка кандидатов в народные депутаты от КПСС. Эта страница сохранилась в папках Черняева благодаря тому, что запись была оформлена как поручение генсека
2 марта 1989
[Архив Горбачев-Фонда]
Политический лохотрон
Популизм — изнанка любой демократии: политик, который хочет обойти конкурентов, всегда обещает больше, чем они, и больше, чем он в действительности может сделать. В современном массовом обществе это явление становится еще более заметным и угрожающим (о чем мы еще будем говорить в главе 20). Но в странах устоявшейся демократии есть разделение властей, так называемые сдержки и противовесы и предохранители против крайнего популизма — прежде всего в виде выдвигающих своих кандидатов партий с понятными, обычно исторически сформировавшимися программами. Да и избирателей, постоянно участвующие в выборах, уже не так легко провести.
В СССР, кроме внутренне разнородной КПСС, партий не было, зато сильна была традиция очковтирательства, чем умело занимались все партийные чиновники, а также, вопреки мифу о сталинской дисциплине, традиция безответственности. Что касается высших руководителей, кооптируемых или избираемых из своих рядов Политбюро, тут «народу» полагалось выражать «всенародную поддержку» с помощью аккламации, для которой сатирик Геннадий Хазанов придумал мгновенно ставшее мемом словечко «одобрямс».
Любой начальник ниже рангом отвечал только перед вышестоящими по партийной линии — механизм партийных взысканий чаще всего был непрозрачен для «народа», и хотя в советской системе тоже были, разумеется, популярные (и непопулярные) секретари обкомов, райкомов и особенно парткомов на предприятиях, им не требовалось детально отчитываться в своих действиях перед «избирателями» — те голосовали за них в партийные или советские органы власти фактически безальтернативно, а продвижение по номенклатурной лестнице от популярности зависело в лучшем случае косвенно.
Советский человек был воспитан на том, что «каждая кухарка может управлять государством». В действительности Ленин говорил прямо обратное: «Мы знаем, что любой чернорабочий и любая кухарка не способны сейчас же вступить в управление государством… Мы требуем, чтобы обучение делу государственного управления велось сознательными рабочими и солдатами, и чтобы начато было оно немедленно». Но искажение этой цитаты не было случайным — оно отражало смирение советских людей перед тем, что если уж «кухарка» добралась до власти, то она обладает и знанием и ей надо подчиняться. Между тем в широком смысле к этой категории можно отнести всех советских руководителей после первого поколения большевиков и вплоть до Горбачева, который был первым на посту генсека, кто имел не только рабоче-крестьянское происхождение, но и настоящее высшее образование (даже два, не считая «внеклассного чтения»).
Чрезвычайно сильна была и вера в печатное слово, а в сказанное по телевизору — тем более. Советские СМИ не могли обмануть. В 1994 году телевизионный персонаж Лёня Голубков, сыгранный актером Владимиром Пермяковым в 16 рекламных роликах, без труда убедил сотни тысяч россиян вкладывать деньги в пирамиду МММ, в результате чего почти все они их потеряли (и это лишь один из многочисленных разрекламированных лохотронов). Но еще раньше, суля скорый рост благосостояния и вообще золотые горы, вкладывать голоса в свои кандидатуры избирателей подучили новоявленные политики. «Политик» здесь — явление, ведь раньше их в СССР не водилось, как и публичной политики как таковой. Первый забег выиграли те, кто обладал харизмой, а также даром выглядеть «своим», сравнимым с талантом Лёни Голубкова.
Гением популизма на уровне какого-то врожденного инстинкта стал Борис Ельцин. Появившись перед москвичами в качестве первого секретаря горкома КПСС в декабре 1985 года, он предпринял ряд публичных акций: приходил в магазины, ездил на троллейбусе (вроде бы тот самый троллейбус демонстрируется сегодня в Ельцин-центре в Екатеринбурге), привлекал к себе внимание резкими высказываниями и заставлял за собой следить. 21 октября 1987 года он выступил на пленуме ЦК КПСС с критикой культа личности Горбачева
