Жуков. Танец победителя - Сергей Егорович Михеенков
Ландшафт для предстоящего сражения выбирали японцы. И выбрали весьма удачно, выгодно расположили свои позиции по гряде доминирующих возвышенностей.
Открытая холмистая местность. Пески. Скудная растительность. Балки, долины, сопки, солончаки. И всю эту местность разрезала река Халхин-Гол. Ширина её 100–130 метров, глубина – до трёх метров. Берега крутые, обрывистые, местами заболоченные, труднопроходимые для боевой техники. С востока тянется гряда сопок. Сопки возвышаются над местностью, главенствуют над долинами и холмами. В реку Халхин-Гол, петляя между песчаными барханами, впадает речка Хайластын-Гол. Она разрезает и делит на две части район предстоящих боевых действий.
Когда Жуков осмотрел местность, сразу отметил: Хайластын-Гол рассекает его позиции и будет существенно препятствовать взаимодействию частей и соединений правого и левого крыла.
Выбирая место для атаки, японцы рассчитывали и на то, что в случае неудачи можно будет сравнительно легко отойти, «не теряя лица», то есть вывести свои войска из-под возможного сокрушительного удара противника.
Как отмечают историки, размышляя о боевых действиях в пустыне Номонган, «с формальной точки зрения подобный инцидент выглядел бы как столкновение Монгольской Народной Республики и Маньчжоу-Го (марионеточного государственного образования, созданного японцами после оккупации Маньчжурии). Фактически же за их спинами стояли Советский Союз и Япония. В январе 1936 года правительство Монголии обратилось к СССР с просьбой о военной помощи, а 12 марта 1936 года в Улан-Баторе был подписан протокол, в соответствии с которым в Монголии были размещены советские войска – 57-й особый стрелковый корпус».
Кстати, корпус формировал из войск группы усиления Монгольской народной армии и частей, дислоцированных в Забайкалье, комдив Иван Степанович Конев. Два года назад он так же спешно был отозван из Белорусского военного округа и направлен в Читу. В первых числах сентября 1937 года тридцатитысячный корпус советских войск после марша из Кяхты вглубь Монголии был сосредоточен в районе Саин-Шанда в 400 километрах к югу от Улан-Батора. Корпус имел внушительное усиление: 28 бронемашин, 265 танков, 107 самолётов различных типов. Квантунская армия в этом районе ничем подобным не располагала, и потому, когда вездесущая японская разведка доложила о марш-броске 57-го особого стрелкового корпуса и о том, каким количеством танков и самолётов он располагает, части Квантунской армии не сдвинулись с места. Конев за этот успешный марш-манёвр получил звание комкора и орден Красного Знамени.
И вот наступило время Жукова.
Понимал ли он, осматривая в бинокль песчаные холмы, голубую ленту реки, зажатую в топких берегах, очертания захваченного плацдарма на том берегу и вереницу японских окопов на склонах господствующих сопок, что судьба открыла перед ним не просто ландшафт, где вот-вот развернутся боевые действия, что эта река и сопки, песчаные барханы и изготовившиеся к бою войска – его Тулон.
В любом случае он был готов к нему.
3
Из рассказа Жукова Симонову: «Первоначальное приказание было такое: «Разобраться в обстановке, доложить о принятых мерах, доложить свои предложения.
Я приехал, в обстановке разобрался, доложил о принятых мерах и о моих предложениях. Получил в один день одну за другой две шифровки: первая – что с выводами и предложениями согласны. И вторая: что назначаюсь вместо Фекленко командующим стоящего в Монголии особого корпуса».
Когда Жуков прибыл в расположение 57-го корпуса, сразу определил, что ни штаб, ни войска с их ограниченным потенциалом не соответствуют поставленной Москвой задаче, что корпус остро нуждается не только в пополнение и огневом усилении, но и в срочных и жёстких дисциплинарных мерах с целью наведения порядка в частях и подразделениях.
Г. К. Жуков (2-й справа), главком монгольской армии маршал Х. Чойбалсан (3-й справа), посол СССР в Монголии И. А. Иванов (4-й справа) и командарм 2-го ранга Г. М. Штерн (3-й слева) обсуждают предстоящую операцию.
Июнь 1939 г.
[РИА «Новости»]
Из «Воспоминаний и размышлений»: «К утру 5 июня[57] мы прибыли в Тамцак-Булак, в штаб 57-го особого корпуса, где и встретились с командиром корпуса Н. В. Фекленко, полковым комиссаром М. С. Никишевым – комиссаром корпуса, комбригом А. М. Кущевым – начальником штаба и другими.
Докладывая обстановку, А. М. Кущев сразу же оговорился, что она недостаточно изучена.
Из доклада было ясно, что командование корпуса истинной обстановки не знает. Я спросил Н. Ф. Фекленко, как он считает, можно ли за 120 километров от поля боя управлять войсками.
– Сидим мы здесь, конечно, далековато, – ответил он, – но у нас район событий не подготовлен в оперативном отношении. Впереди нет ни одного километра телефонно-телеграфных линий, нет подготовленного командного пункта, посадочных площадок.
– А что делается для того, чтобы всё это было?
– Думаем послать за лесоматериалами и приступить к оборудованию КП.
Оказалось, что никто из командования корпуса, кроме полкового комиссара М. С. Никишева, в районе событий не был…»
Одним словом, всё шло к повторению хасанских событий лета 1938 года, когда части Красной армии в схватке с японцами действовали сумбурно и задача была выполнена только ценою больших потерь.
Небо над Халхин-Голом прочно контролировала японская авиация. Одиночные истребители безнаказанно летали над территорией дислокации 57-го корпуса, гонялись за грузовиками снабжения и расстреливали их. Они чувствовали себя полными хозяевами неба и обстоятельств. Дальнобойная артиллерия противника, пользуясь точными разведданными, точечно обстреливала позиции наших войск. Наши артиллеристы равноценно ответить им не могли по причине отсутствия точных разведданных местонахождения японских батарей. Росло количество убитых и раненых. Это плохо действовало на общее настроение войск, которым в самое ближайшее время предстояло вступить в полномасштабные бои.
Москва на предложение штаба Жукова усилить группировку отреагировала мгновенно: из центра и военных округов были направлены авиационные группы, укомплектованные лучшими экипажами и пилотами. Главную ударную силу составили асы-истребители – двадцать один Герой Советского Союза. Почти все прошли Испанию, имели большой боевой опыт. Командовал авиацией усиления корпуса Герой Советского Союза «испанец» Яков Смушкевич. Обладая огромным боевым опытом, незаурядными организаторскими способностями и глубокими знаниями материальной части, Смушкевич быстро наладил боевое патрулирование неба и вытеснил японцев. Советские лётчики по сути дела накрыли непробиваемым куполом район действий наших войск, их сосредоточение и боевое развёртывание.
Двадцать второго июня с аэродромов той и другой стороны взлетели 95 советских и 120 японских истребителей. Японцы были полны решимости взять реванш в небе над Халхин-Голом. Позже Константин Симонов, наблюдавший события в районе боевых действий глазами репортёра, напишет, что таких грандиозных воздушных боёв не видел даже во время Великой Отечественной. Бой истребителей длился три с половиной часа.
