Долгорукий. Суетолог Всея Руси. Том 2 - Кирилл Геннадьевич Теслёнок
Ударить не получилось, что-то остановило мою атаку. Обернувшись, я увидел Альвину. Она каким-то образом оказалась рядом со мной и держала лезвие топора двумя пальцами. Так легко и непринуждённо, как будто держала платок.
— Я не позволю крушить в моём доме что ни попадя, — негромко произнесла она, внимательно глядя на меня своими сверкающими зелёными глазами.
— Ты хозяйка? — произнёс я, внимательно глядя на неё, — Добросердечные хозяева себя так обычно не ведут — не вмораживают гостей в лёд.
— Званных гостей не вмораживают, — с ухмылкой произнесла Альвина.
— Она пыталась меня отравить! — решительно произнесла Настя, с неприязнью глядя на Альвину.
— О, даже так, — Я высвободил свой топор и повернулся к Альвине, — Не люблю такое делать, но, кажется, мне нужно преподать кое-кому урок гостеприимства.
— О-о-о?.. — Альвина приподняла бровь, — А вы нахал, молодой человек…
— Это что, предательство? — Госпожа Димитриева холодно посмотрела на Настю, — Определитесь, юная сударыня, на чьей вы стороне?
— Как вы можете говорить о предательстве? — Внезапно раздался звонкий голос Веры.
Мы все посмотрели в её сторону. Беловолосая малышка стояла, сжав кулачки, и пристально смотрела на Госпожу Димитриеву.
— Вы отравили Настю! Вы заковали брата и сестру Лыковых в лёд! Вы обращаетесь с нами как разменными монетами! Мы для вас просто пешки! Вся эта операция была затеяна вами ради освобождения этой странной женщины! Нас бросили вперёд, словно пешки, чтобы мы рисковали жизнями ради ваших целей!
— Высшее благо порой подразумевает сложные решения и необходимость жертв, — улыбнулась госпожа Дмитриева.
— Какое высшее благо — это обычный обман! — возмущённо воскликнула Вера.
— О, я вижу предателей в наших рядах куда больше, — сокрушённо произнесла госпожа Дмитриева.
Она повернулась к Альвине:
— Простите, Госпожа, за этот беспорядок. Я разберусь с предательницами.
Атмосфера не иллюзорно накалилась. Казалось, ещё чуть-чуть и последует страшный взрыв, который не пережить никому. Я вздохнул. Что-то эти две злобные девки совсем оборзели.
Я освободил свой топор, после чего осторожно тюкнул обухом по лбу сначала Альвину, а потом и госпожу Дмитриеву. Обе упали на пол и затихли.
Женщин, конечно, бить неправильно, но что-то мне подсказывает, что эти двое не совсем обычные женщины. Может быть, даже какие-то сущности, облачившиеся в человеческий облик?
Милая Вера, Настя и Мурзик смотрели на меня в лёгком шоке. Они все уже настроились на эпичную битву и мочилово, а тут всё закончилось как-то очень быстро. Я молча пожал плечами. Ничего особенного я и не сделал. Подумаешь, двух чокнутых баб успокоил.
Потом еще небось отпаивать их чаем придется. А общество будет смотреть на меня, как на домашнего абьюзера.
— Так! Нам надо освободить Лыковых, Пушкина и этих четверых мужиков, — сказал я, посмотрев на глыбу льда, — Мила, ты сможешь её расплавить?
— Я уже пробовала, — неуверенно произнесла Мила, — Но этот лёд не поддаётся.
— Понятно, походу придётся мне поиграть в ювелира, — вздохнул я и половчей перехватил топор, — Надо колоть очень аккуратно, чтобы от наших пленников не отколоть что-нибудь лишнее.
Бросил взгляд на Альвину, та лежала на полу неподвижно, глаза её были открыты, она смотрела в потолок, но не было никаких сомнений, что сознание оставило её.
«Поторопился я её вырубать», — подумал я. Может быть, она бы смогла рассказать про тот самый голос что-нибудь. Может быть, это её знакомый? Ещё один Старший?
— Я не знаю, кто она такая, — Настя бросила на Альвину неприязненный взгляд, — но мне кажется, она кто-то из глав Культа Возвышенных. Правда, она довольно слабая… Я ее до этого без проблем вырубила, и сейчас она от князя очень быстро отлетела.
Я припомнил, что госпожа Дмитриева о чем-то с ними таком разговаривала. Ладно, это всё потом…
Я осторожно замахнулся топором и нанес первый удар по ледяной глыбе. Раздался громкий треск, но лед даже не пошатнулся. Хм… прочный. Надо бить сильнее.
— Аккуратнее! — попросила Мила, — Не повреди отцу!
— Да плевать на твоего отца, главное Лыкова не задеть! — фыркнула Настя, — Я ему всё выскажу за то, что не защитил меня от князя и его магии. Тоже мне, глава операции Талисман! Понтов дофига, а результата ноль!
— Эй, полегче в выражениях! — строго сказала Мила, — Здесь люди заморожены, им и так нелегко.
Вера испуганно смотрела на трещину во льду:
— Ой, только бы он не развалился! А то придавит всех…
Я вздохнул и снова замахнулся. Удар! Еще удар! Лед медленно раскалывался под напором топора.
— Да бей уже сильнее! — потребовала Настя, — А то мы тут до ночи простоим. Хочу в нормальное жилье.
— Тише ты! — огрызнулась Мила, — Лучше помогла бы, а не командовала!
— Девочки, не ссорьтесь! — попросила Вера, — Давайте лучше поддержим Кира.
— Именно, — кивнул я, нанося очередной удар, — Не зудите под руку.
Настя фыркнула и отвернулась, сложив руки на груди. А Мила и Вера решили молча наблюдать за процессом.
Через пару минут мне удалось расколоть лед так, что в трещине показалась рука одного из пленников. Я аккуратно расширил расщелину и вытащил на свет худощавого мужчину в плаще. Его одежда выглядела старомодно, будто сошла со страниц прошлого века.
— Это Игнатий! — ахнула Мила, — Папин слуга!
Она бросилась приводить его в чувство, но мужчина оставался без сознания.
— Похоже, ему нужно согреться и прийти в себя, — констатировал я, — А нам пора освобождать остальных.
Я принялся расширять трещину во льду, пока на свет не показался второй пленник в роскошном, но слегка потрепанном костюме. Это был князь Пушкин, отец Милы. Девушка радостно бросилась к нему, попыталась разбудить.
— Пап, очнись, пап! Это я, твоя Мила!
Но и на него холодное заключение подействовало слишком сильно. Князь оставался без сознания.
Тем временем я продолжал аккуратно раскалывать ледяную глыбу. С каждым новым пленником Вера и Мила бросались его будить и согревать. А Настя так и стояла в стороне, гордо сложив руки и бросая на меня сердитые взгляды.
— Ну что там у вас с пленниками? — нетерпеливо бросила она,
