Зодчий. Книга IV - Юрий Александрович Погуляй

Когда я вернулся к машине, вымотанный работой, то увидел, что Светлана уснула. Ну и хорошо, у меня всё равно вышло дольше, чем планировал. Я тихонько забрался внутрь, убедился, что графиня не проснулась, чуть слышно прикрыл дверь и завёл двигатель. От этого звука девушка на секунду вывалилась из сна, бросила на меня взгляд и потянулась, устраиваясь удобнее, а после снова мило засопела.

Я отвёз её к Пановой, разбудив последнюю. Заспанная рыжеволосая встретила нас в одной ночной рубашке, почти ничего не скрывающей. Она тоже соображала неважно, но Скоробогатову к себе пустила. По коридору в глубине дома протопал голый Люций, радостно помахал мне рукой и заперся в туалете.

— Я помогу, — шепнула на прощание Светлана и потянулась ко мне, чмокнув в щёку. От чего Панова моментально проснулась.

— Черномор, — позвал я, оказавшись в одиночестве. Искусственный интеллект тут же появился передо мной.

— Хозяин, — чуть поклонился он.

— Убери вот это кривляние, — поморщился я. — Нормально же общались.

— Хозяин, не будь вы моим хозяином прежде, я бы молился Инженерному Триумвиратору, чтобы те назначили меня такому Зодчему как вы, — неловко начал Черномор. От Яги понабрался?

— Черномор, лесть это не твоё.

— Простите, Хозяин. Слушаю вас.

— Девочку свою не обижай, понял? — мне запомнились слова Столыпина про ИскИны. Они, конечно, не люди, но ведь человечнее многих будут. — Она твой помощник. Не рабыня, не слуга, и не цель для доминирования. Ваша задача — сделать жизнь на фронтире достойной, а не доказать у кого прошивка свежее.

— Обещаю, Хозяин. Простите за прошивку.

— Всё, свободен.

— Спасибо, Хозяин. Я надеюсь, что вы проживёте ещё хотя бы одну неделю. Вы лучший среди человеков. Это не лесть!

Я отмахнулся, и виртуальный помощник тут же исчез.

Состояние Паулины улучшилось. Девушку погрузили в искусственную кому, пока над её телом трудился нанятый мной биомант. К утру угроза для жизни Князевой миновала. Теперь должен был начаться длительный процесс лечения, а потом и восстановления. И несмотря на огромную потерю — жизнь на фронтире на паузу поставить было просто невозможно. Так что забот хватало выше крыши.

К счастью, мои помощники по Внутреннему Совету проявили себя в этой ситуации великолепно и самостоятельноб. Отец Игнатий взялся за школьное и медицинское направления. Туров предоставил ещё один список кандидатов в гвардию, в котором оказалось несколько добровольцев из Приборово. Одновременно он выделил людей на охрану остальных членов Совета. Молчаливый гренадёр не задал ни единого вопроса о причине катастрофы и самолично принял решение о риске для жизни остальных руководителей. Мне телохранителей ставить не стал, понимал, что я и сам справлюсь. Умный, всё-таки, мужик достался. Шума не поднимает и дело делает.

Гудков, отвечающий за финансовую сторону подконтрольных мне земель, неожиданно посоветовал нескольких кандидатов на временную замену Паулины по работе с людьми. С подобной инициативой выступил и Боярский, но у того было только одно имя. И всё равно получалось что к исходу дня у меня были несколько контактов и куча информации от Черномора по данным кандидатам. Наиболее опытными оказались двое. Первая — женщина лет пятидесяти, когда-то работавшая в банковской сфере. Послужной список отличный, рекомендации Гудкова и никаких тёмных пятен в карьере, но… Банк это не фронтир. Там тысяча различных инструкций, и наверх выползают не те, кто много и хорошо работает, а те, кто эти инструкции выполняет и заставляет выполнять других. Иногда даже без милых улыбок, а угрозами.

А вот второй человек, предложенный Боярским, меня заинтересовал гораздо больше. Вышедший на пенсию кадровик восточного региона развития, отвечавший за Нововладимирск. Город на севере калифорнийского полуострова. Местечко там было во многих отношениях известное, расположенное на границе с наиболее оживлённым источником Скверны в тех краях. Люди в Нововладимирске жили в условиях постоянной войны, и при этом на самом деле жили, а не выживали. Идеальный кандидат под мои условия.

Пока Паулина не вернётся — пусть поработает. Заменить он её не сможет, конечно, но заткнуть образовавшуюся дыру — способен. Подкупило ещё, что Феофан Миклуха, как звали кадровика, запросил весьма скромную зарплату, правда, попросил обеспечить его достойным проживанием. Ну, схема рабочая. Откуда кадровик узнал про такие условия — гадать не буду. И как раз достойное проживание я мог организовать. Вместо куцых поставок от имперской казны, ко мне шёл постоянный поток ресурсов как благодаря участию Тринадцатого Отдела, так и по повелению самого Императора.

Пришлось поставить несколько складов, к востоку от моего холма. Там пока ничего особенного не планировалось. При таких богатствах образовалась новая проблема. Интенсивная стройка могла привести к нехватке энергии для поддержки строений, и это несмотря на то что увеличился поток топлива в Биореактор. Но над этим тоже шла работа. Например, после обеда у моего «Музейного комплекса» снова объявилась Марина Иванова, работающая над наполнением музея и галереи. Её привёз очень дорогой автомобиль, за рулём которого сидел молчаливый шофёр. Мой искусствовед выбралась из салона с изяществом истинной представительницы богемы. Волосы собраны в пучок, на лице строгие роговые очки с простыми стёклами, в тонких пальцах зажат длинный мундштук, и дополняла образ тугая кожаная юбка-карандаш с вызывающим разрезом.

Мужчина, которому дверь открыл водитель, был полной противоположностью статной Ивановой. Он оказался толст, коренаст, интенсивно потел, постоянно пыхтел, отирал лысину и смотрел на обтянутую попу Марины, как школьник на мороженое. А та со страстью и жеманно рассказывала о потенциале «этих прекрасных образцов имперского барокко», красуясь перед важным человеком, как модель на подиуме. Признаюсь, это всё я смотрел, пока ужинал в трактире и получил массу удовольствия от сценки.

Кстати, личность любителя женских прелестей оказалась довольно незаурядной. Граф Шишкин из Минска. Большой покровитель художников и скульпторов в этом регионе. Известный далеко за его пределами как меценат. Марина молодец.

Его сиятельство отвлеклись от форм Ивановой только один раз, когда оказались рядом с моим артиллеристом. Мужчина задрал голову, изучая скульптуру, и даже рот приоткрыл от изумления. Искусствовед не преминула этим воспользоваться, восхваляя мою работу:

— Скульптор совершил настоящее чудо, заставив холодный камень дышать и жит. Кажется, будто бы из камня не высекли фигуру, а освободили её, — проворковала она. — Божий дар, Дмитрий Анатольевич. Божий дар. Высочайшее мастерство резца, доступное лишь